=======================================================
Виртуальное пространство игры «ЖЭК-экстрим» Квартира № 13
И кто там?
Откройте, коммунальные услуги.
Щелкнул один замок, клацнул второй, лязгнул засов. Между дверью и косяком появился зазор, перечеркнутый серебристой цепочкой, подозрительный глаз уставился на Ксенобайта. Программист не стал дожидаться, осточертевшей хуже двоичного кода реплики вроде «А документик имеется?», и просто заехал по двери ногой, обутой в тяжелый резиновый сапог.
Дряхлая с виду бабка проворно отскочила в сторону, испугано крестясь, когда ей под нос, точно ответ на не высказанное возмущение, ткнулся ствол похожего на огнемет распылителя.
Мыши, крысы есть? - строго спросил Ксенобайт.
Ой, батюшки, что ж это деется? - запричитала бабка.
Вопросы тут задаю я! - рявкнул программист. - Мыши, крысы есть?!
Связист! Карту и связь. Вызвать командиров подразделений. Разведка - зачистить квартиру!
Ксенобайт мотнул головой,
и в коридор один за другим быстро втянулись четыре упакованных в костюмы химзащиты бойца. Программист уверенно направился в комнату, отстегивая по пути
респиратор. В квартире закипела деятельность: люди в противогазах вкатывали здоровенные баллоны, помеченные сразу тремя значками: крюкастым крестом «биологически агрессивной среды», трилистником радиации и классическим черепом с надписью «не влезай, убьет», втащили компрессор, разложили на столе план дома. Связист, деловито вырвав местный аппарат, прилаживал к телефонной розетке нечто напоминающее средних размеров синтезатор с телефонной трубкой.
Значит, так, - мрачно проговорил Ксенобайт собравшимся вокруг командирам. - Они будут отступать по системам вентиляции. Основного удара стоит ждать здесь и здесь. Ты…
Палец Ксенобайта ткнул в одного из бойцов. Тот вытянулся, взяв распылитель на караул и что-то преданно хрюкнул противогазом.
Берешь на себя санузел. Подтянешь туда компрессор, разрешаю использовать смеси «Красная заря» и «Смер-Т». Я беру на себя кухню…
Программист обвел тяжелым взглядом присевших командиров и цыкнул зубом.
Со мной пойдут только добровольцы. Помните, прорвется если хоть один - нам не останется места в этом доме. Добровольцами будешь ты и ты. Все понятно? По местам, готовность номер один, ждать сигнала.
Батюшки святый, - захныкала бабка, которую два мрачных противогаза держали на прицеле распылителей. - Никак война?!
Хуже, бабуля, - равнодушно ответил Ксенобайт, пришнуровывая прорезиненные краги к рукавам кожаного плаща. - Это битва. Битва за выживание человечества как вида в отдельно взятом доме. Без пощады, без права на ошибку. Проще говоря - будем тараканов морить. Постановление ЖЭКа читали?!
Бабка подняла было руку, чтобы очередной раз перекреститься, но безвольно ее опустила. В ее глазах зажглась какая-то безысходная тоска.
Почему не эвакуировались?
Дык некуда мне, касатик… Одна я на белом свете, как перст одна…
Отставить! - рявкнул Ксенобайт. - Принять меры по отражению газовой атаки!
Бабка вытянулась в струнку, затем проворно нырнула куда-то в шкаф и появилась в лепестковом противогазе времен Второй Мировой.
Бу-бу, бу-бу-бу-бу!
Докладывайте отчетливее! - строго велел Ксенобайт.
Я говорю, а моль извести можете? И клопы, клопы, кровопийцы, житья от них нет!
Ксенобайт схватился за распылитель и коротко велел:
Разведку разжаловать в сантехники! Боевая тревога, газы!
Сорвав с пояса дымовую шашку, программист рванул запал и швырнул ее в шкаф. Перехватив распылитель, он направил его на диван и вдавил гашетку. Раздалось противное шипение, из раструба ударила тугая струя едко-зеленого тумана, моментально окутавшая диван и стоящее рядом кресло.
Пару секунд все было тихо, потом диван вдруг зашевелился. Он мелко дрожал, подпрыгивая на кривых ножках, а его обивка буквально бурлила. Из шкафа сквозь все щели повалил дым и раздался приглушенный удушливый кашель. Ксенобайт вопросительно глянул на бабку.
Ой, это же кот мой, Васька!
Программист приоткрыл дверцу шкафа. Из нее тут же вывалился здоровенный полосатый кот: глаза у него были ошалевшие, красные, точно у вурдалака, морда обмотана платком.
Санитары, у нас раненый из гражданского населения. Связист! Готовность по этажам!
Чердак вышел на позицию и доложил о готовности. Шестнадцатый готов. Пятнадцатый… Четырнадцатый… Тринадцатый…
Связист монотонно перечислял этажи. Осложнения возникли только на восьмом и пятом, где жильцы забаррикадировались в квартирах. Ксенобайт хладнокровно велел подключить баллоны с отравой к их системе вентиляции. Наконец все этажи рапортовали о готовности.
Ксенобайт натянул на лицо респиратор и очки-консервы, поправил на голове кожаную фуражку и поднял воротник плаща. Взглянув на манометр подвешенного на спину баллона, он в сопровождении двух «добровольцев» и вооружившейся сковородкой бабки встал на пороге кухни.
Приготовиться к бою! - прогудел программист. - Чердак! Десятисекундная готовность…
В квартире наступила тишина. Связист в комнате напряженно вслушивался в телефонную трубку своего агрегата.
Чердак газы пустил! Шестнадцатый этаж к выполнению приступил. Пятнадцатый… Четырнадцатый…
Ксенобайт покрепче перехватил распылитель, настороженно разглядывая грязный потолок. Прошло несколько минут, прежде чем программист расслышал приближающийся гул.
Ну, держись, братушки, - пробормотал он. - Сейчас начнется…
Постепенно гул перерос в мощный топот тысяч лапок. На полках стала мелко подрагивать посуда.
Прорыв! - донесся отчаянный вопль из санузла. - Газы!
Ксенобайт вскинул распылитель на закрытое грязной решеткой отверстие вентиляции под потолком над раковиной. В тот же миг решетка вылетела, из отверстия хлынул мощный бурлящий поток.
Газы! - завопил программист, вдавливая гашетку.
Тараканы полились в кухню тугой черно-рыжей струей. Помещение моментально заволокло ядовито-зеленым туманом.
Банза-ай! - неожиданно заверещала бабка, принимаясь остервенело колотить по живому потоку сковородкой.
Ась? - моментально откликнулся дед, но услышал его, разумеется, только Ксенобайт.
Не дайте им прорваться к подвалу! - вопил программист, от души поливая ядом насекомых. - Компрессор сюда!
Два бойца в химзащите проворно подключили к компрессору очередной баллон с отравой. Однако Ксенобайта медленно, но верно отжимали в коридор.
Оборона в сортире прорвана, - панически доложил связист.
Подтянуть сюда отряды с чердака и этажей с шестнадцатого по тринадцатый… Травите их, парни… травите!
Из вентиляции вместе с тараканами уже начал струиться зеленый ядовитый дым, пущенный с верхних этажей, но волна насекомых не ослабевала. Спина к спине последние бойцы собрались в комнате.
Травить гадов, - кровожадно прохрипел Ксенобайт, швыряя себе под ноги дымовую шашку и не переставая давить на гашетку. - Травить… Травить!
Логово тестеров
Два бота, несмотря на противогазы, угорели. Квартира была завалена тараканами где-то по колено. Кактусы на подоконнике под действием отравы покрылись черной чешуей и, кажется, начали шевелиться в своих горшках. Кота обнаружили на шкафу, где тот валялся, засунув морду в валенок и не подавая признаков жизни.
Кот неожиданно вытащил морду из валенка, обвел комнату мутным взглядом и, проговорив человеческим голосом «Просто улет твоя дурь, начальник…», снова отрубился.
База, - прохрипел Ксенобайт, добравшись до похороненного под тараканами телефона. - Миссия выполнена. Присылайте эвакуаторов…
Игра «ЖЭК-экстрим», добытая Внучкой, была новым произведением «Самары Софт», призванным явить игроку симулятор управления коммунальным хозяйством отдельного дома. Как всегда, «Самара Софт» расстаралась на славу, превратив обычную, в общем-то, вещь в мрачный сюрреализм с элементами мистики.
Хотя ситуацию с тараканами и прочей живностью тестеры, что ни говори, запустили. Старт игры был сложным, игрокам досталась настоящая шестнадцатиэтажная трущоба, населенная в основном пенсионерами. Денег отчаянно не хватало, канализация текла, а впереди маячил отопительный сезон.
В общем, месяц за месяцем - и ситуация была пущена на самотек. Когда опомнились - было поздно. Тараканы нагло расхаживали по квартирам. Их действия напоминали хорошо организованную партизанщину: они блокировали лифт, отрезали людей от коммуникаций, периодически из-за замыканий, вызванных хитиновым панцирем, жильцы оставались без света.
Наконец, когда по дому поползли слухи, что тараканы сбиваются в стаи и совершают налеты на жильцов, отбирая у них продукты, спиртное и наличные деньги, была объявлена война. Ксенобайт засел варить самую кошмарную отраву. Банзай разрабатывал план операции. Потрава отдельных квартир ничего не давала: тараканы просто перебирались в соседнюю и отвечали жестоким террором. Нужно было дать им решительный бой по всем фронтам, при этом - отрезав от подвала, где творились абсолютно мистические вещи.
Основной удар принял на себя Ксенобайт. Мелисса, дико боявшаяся насекомых, участвовать в операции наотрез отказалась. У Внучки неожиданно обнаружилась срочная подготовка к экзамену. Все боты - работники коммунальных служб были мобилизованы и временно призваны под знамена санэпидемстанции.
Отрапортовав об окончании операции, Ксенобайт отключился от виртуальности. Из под вирт-шлема он вылез зеленый, по всему было видно, что ему нехорошо. Готовая к подобному обороту Мелисса тут же протянула программисту бутылку кефира. Программист протянул к ней трясущиеся руки и выпил чуть ли не залпом.
Ну, что там? - устало вздохнул он наконец.
Махмуд с Мак-Мэдом обходят дом. Живых тараканов пока не обнаружено.
Проблемные квартиры?
Отправились в психушку, - пожал плечами Банзай. - У твоей отравы оказался изрядный психотропный эффект.
Будут знать, как игнорировать постановления жилищного комитета, - сварливо проворчал программист.
Ну что ж, бойцы, - потер руки Банзай. - Будем считать противотараканью операцию выполненной, причем - успешно. Про насекомых на какое-то время можно забыть. Тараканов, клопов, моль, даже комаров что-то не видать…
Ох, слава тебе, господи, - вздохнула с явным облегчением Мелисса.
- …Так что мы переходим к следующему этапу, - закончил мысль Банзай. - На повестке дня - грызуны!
Виртуальное пространство игры «ЖЭК-экстрим» Квартира № 54
Начать противокрысиную кампанию решили, как и полагается, с разведки. Командование на себя взял Махмуд. Ксенобайт попробовал было улизнуть, ссылаясь на подвиги, совершенные во время обороны от насекомых, но был привлечен как консультант по химическому оружию.
Слегка оклемавшиеся после первой травли жильцы вели себя странно. Они охотно принимали эмиссаров ЖЭКа, тут же начинали жаловаться на последствия химической войны, на соседей, на перебои с горячей водой и неработающий лифт, но, стоило только заикнуться о крысах, испуганно умолкали, начинали нервно заикаться и переводили разговор на другие темы.
В квартире номер пятьдесят четыре первого подъезда жил ушлый дед Егор Михалыч. Ветеран, пенсионер и инвалид одновременно, платил он мизерно мало, но регулярно. Отличался скверным характером и плохим почерком, которым неустанно строчил анонимки, жалобы и кляузы на все, что видел. Последним его шедевром было донесение о том, что его сосед сверху, являясь тайным шпионом представителей внеземной цивилизации, по ночам отправляет донесения в центр, выстукивая их морзянкой по трубе отопления ручкой от мясорубки. Михалыч, собственно, протестовал против того, что, во-первых, делает он это после десяти часов вечера, что нарушает его, Михалыча, ночной покой, а во-вторых - допускает в своих донесениях кучу грамматических ошибок, чем оскорбляет великий и могучий язык Лермонтова и Пушкина и затрудняет работу соответствующих органов, которые, понятно, за этой «музыкой» следят, но не вмешиваются, желая разоблачить всю сеть инопланетной резидентуры.
Откуда старый пенсионер столько знал о планах «соответствующих органов», было непонятно. Впрочем, кляузы Егора Михалыча были бы весьма полезны, если бы не изобиловали отступлениями от основной темы, историческими справками и ссылками на классиков с цитатами и примерами из личного опыта ветерана. Во всяком случае, в отношении грызунов отчаянный дед нарушил заговор молчания и переслал бандеролью донос, в котором подробно разбирал происхождение крыс, перечислял их разновидности, описывал повадки, вредные привычки и брачные игры, а также кратко освещал вклад крысиного племени в развитие науки.
Увидев на пороге мрачного Махмуда и Ксенобайта, пенсионер с достоинством подтянул штаны и хмуро спросил:
Личные вещи и на выход?
Успеешь, - коротко огрызнулся Махмуд. - Разговор есть.
Тестеры, не спрашивая разрешения, протопали на кухню. Махмуд прихватил по пути Егора Михалыча за шиворот.
Значит, так, - веско проговорил Ксенобайт, закладывая руки за спину, в то время как Махмуд многозначительно хрустел пальцами за спиной у посаженного на табуретку ветерана. - Нас интересуют крысы.
Глаза пенсионера забегали.
Крысы? А что - крысы? Какие именно?
Махмуд, продемонстрируй.
Махмуд с готовностью вытащил из ватника шкалик. Такие шкалики служили в игре чем-то вроде валюты: ими можно было подкупать работников, умасливать недовольных жалобщиков и представителей других структур. Продемонстрировав шкалик Михалычу, Махмуд, оскалившись, стукнул им по чугунной батарее.
Шкалик разлетелся вдребезги. На глаза пенсионера навернулись слезы, он схватился за сердце.
Так что вы можете рассказать нам про крыс?
Про каких-таких крыс? Знать ничего не знаю, ведать не ведаю.
Ты мне Ваньку не валяй, Достоевский, - грозно насупился Ксенобайт, помахивая пухлой стопкой исписанных скверным почерком листов. - Твой трактат?!
Там нет моей подписи, это писал не я!
Тестер достал из кармана еще один шкалик. Пенсионер зажмурился, но хрустальный звон заставил его вздрогнуть.
Ксен, он сейчас слюной насмерть захлебнется, - с опаской заметил Махмуд.
Ксенобайт уселся напротив Михалыча и сочувственно проговорил:
Покайся, Михалыч, тебе скидка будет. Ведь за кого муку терпишь? За грязных животных, место которым… ну, сам знаешь, где им место. Ну, давай, облегчи душу…
Старик упрямо закусил бороду. Ксенобайт кивнул, Махмуд, вздохнув, вытащил третий шкалик и, подкинув, ловко перехватил его за горло. И тут ветеран наконец сломался:
Стойте, изверги! - с болью завопил он. - Что ж это делается, люди добрые?! Скажу, все скажу!
Махмуд замер. Переглянувшись с Ксенобайтом, он осторожно поставил бутылку на стол перед носом Михалыча.
Чума на оба ваших чума, изверги, - лихорадочно начал Михалыч, не отрывая полного вожделения взгляда от заветной бутылки. - Есть крысы, есть… А как же… Поначалу-то мы уж и писали, и до сведения доводили, и жаловались… Без толку. А крысы есть, будьте покорны. Здоровенные зверюги, и на чем только отжираются, мне бы так. Воруют. Вернее - поперву воровали. Ну, как порядочные вредители, по мелочам. А нынче ужо не воруют - грабят!
Ветеран вдруг неуловимым движением сцапал бутылку и моментально свинтил ей крышку. Сделав изрядный глоток прямо из горлышка, он продолжил.
Сначала - съестное тащили. Сыр, сало, крупы таскали. Потом мыло стали таскать. Мыло, соль и спички. Я-то сразу понял, ежели кто мыло соль и спички запасать начал - верный признак, к войне готовится! Писал. Предупреждал. Можно сказать - сигнализировал! А толку?
Ксенобайт с Махмудом неуютно поежились под полным осуждающей горечи взглядом старого кляузника. Тот еще раз приложился к бутылке и продолжил:
Ну, мы-то бороться пробовали. В особенности - когда спиртное пропадать начало. Мамалыгин из соседнего подъезда мышеловок накупил. У меня еще все выспрашивал, на что крыса клюет. Рыбак, блин. Я как увидел, что он волчьи капканы тащит, - насторожился.
И что? - не выдержал Махмуд.
И ничего, - огрызнулся Михалыч. - Нашли его поутру на дереве. Аккурат из своего окна летел. На каждом пальце по капкану, на носу - мышеловка. На все вопросы только и отвечал: поскользнулся, упал… Обложили они нас. Ей-ей, обложили! Кто звонил в санэпидемстанцию - тому провода отгрызали. Мелингольдам из третьего подъезда, шестой этаж, квартира сто пятьдесят два, горячую воду отгрызли и унитаз забили, так они, пока сантехника дозвались, совсем одичали, бедолаги.
Ксенобайт искоса поглядел на Махмуда. Тот виновато потупился: сантехники находились именно в его подчинении.
А кошки? - продолжал тем временем Михалыч. - Во всем дворе ни одного котяры не осталось. Только бабка Лукинична из тринадцатого номера своего Василия не отдает. А после потравы вашей и вовсе люди пропадать начали. Да что - люди! У участкового нашего, Тараскина, табельное оружие пропало!
Пенсионер от избытка чувств залпом допил шкалик и шумно потянул носом.
Идите, - величаво велел он. - Идите в квартиру за нумером сорок три, к мавру. Там все и увидите.
Значит, так, - веско проговорил Махмуд, шагая по ступенькам. - Во первых: лифт надо починить. Во вторых - с мавром буду говорить я.
Допросами ботов в команде занимался обычно Ксенобайт. Будучи программистом, он влет раскалывал ключевые конструкции речевого анализатора, добиваясь нужной реакции, а кроме того, похоже, внушал компьютерным программам священный ужас.
У меня к этому боту особый подход сложился, - мрачно ответил ходок…
Сорок третью квартиру снимал чернокожий студент. Имя у него было абсолютно непроизносимое, поэтому остальные боты называли его Мавром, а тестеры - Фасимбой. В свое время он сделал попытку превратить весь одиннадцатый этаж в филиал Бронкса. Пришлось принимать крутые меры. С тех пор Фасимба боялся двух вещей: темноты и Махмуда.
Увидав представителей ЖЭКа на пороге, студент поблек и мелко затрясся. Махмуд, уставился ему в глаза, точно удав, стал покачиваться из стороны в сторону, а потом, когда загипнотизированный бот стал повторять его движения, вдруг рявкнул:
Мышь. Дай.
Фасимба нервно кивнул и попятился внутрь квартиры. Ксенобайт так и остался стоять с разинутым ртом на пороге. Впрочем, очень скоро Махмуд вернулся: его физиономия была вытянута.
Ксен, ты должен это видеть. Пошли, только тихо.
Тестеры, пройдя по узкому темному коридору, вошли на кухню. Ксенобайт поскреб затылок: на месте холодильника стоял здоровенный сейф. Вернее, это поначалу программист решил, что перед ним сейф. Приглядевшись, он понял: Фасимба попросту обшил агрегат железными листами. Судя по всему - не помогло: в нескольких местах на железо уже были наложены латки, кое-где были видны следы сварки.
Вообще, кухня больше напоминала подготовленную к обороне позицию. У стены лежали мешки с песком, сложенные штабелем высотой где-то по пояс. Фасимба, сунувшись на кухню, молча кивнул в их сторону и испарился. Переглянувшись, тестеры принялись оттаскивать их в сторону.
Мешки скрывали крысиную нору. Такую дырочку в плинтусе обычно рисуют в мультфильмах, когда хотят ненавязчиво указать на присутствие в сюжете мышей. Однако эта нора больше походила на тоннель. Высотой сантиметров тридцать, она вела куда-то во тьму, а вдоль стены к ней шли какие-то провода и трубы.
Напряжение, телефон, кабельное телевидение, - озадаченно перечислил Ксенобайт. - Газ, горячая вода. Слушай, что-то, мне кажется, неслабо крысы там устроились!
Махмуд молча встал на четвереньки и заглянул в нору. Вытащив из кармана фонарик, он зажал его в зубах и сунул голову в тоннель.
Эй, Махмудыч, - неуютно поежился программист. - Я бы на твоем месте…
Тело Махмуда вдруг дернулось, он взмахнул руками. За стеной послышалась какая-то возня, сдавленный удивленный вопль и сочный удар. Ксенобайт, ухватив друга за пояс, сильно дернул на себя. Махмуд вылетел из норы, точно пробка, ошарашенно хватая ртом воздух. Под глазом у него быстро проступал здоровенный синяк.
Э, тихо, тихо! - предупредил Ксенобайт, ловко перехватывая рванувшегося к норе Махмуда. - Под второй глаз фонарь хочешь заработать?! Рассказывай. Что там?
Не знаю… Не разглядел. Кажись - крыса, только здоровая, как бульдог! Отобрала фонарик и как даст мне по морде!.. Ксен, что же это делается?! Чтобы какая-то крыса честного сантехника по морде лупила?! Не позволю!
Махмуд снова рванулся, но тут в норе что-то лязгнуло, и вход загородил бронированный лист. Тестеры переглянулись.
Можешь не говорить, я уже понял, - устало поник Ксенобайт. - Это война.
Тщательный осмотр дома выявил страшные вещи. На каждом этаже, в каждом подъезде было по две-три норы. В них уходили коммуникации, были сделаны аккуратные отводы тока и горячей воды. Похоже было, что в стенах и перекрытиях дома существовал целый параллельный мир.
То-то я смотрю, мы никак из долгов по электричеству выкарабкаться не можем, - проворчала Мелисса, глядя на распечатки с отчетами. - Ксен, ты куда смотрел?!
После длительных споров было решено отправить в подземелья разведывательную экспедицию в составе Махмуда, Мак-Мэда и отчаянно упирающегося Ксенобайта. Махмуд пылал жаждой мести, Мак-Мэд сохранял спокойствие, хотя и был недоволен тем, что его оторвали от обязанностей жэковского слесаря. Ксенобайт откровенно ныл.
У входа в подвал разведчиков встретили два хмурых сантехника, вооруженные разводными ключами. Ксенобайт удивленно вздернул бровь.
Чую, - хмуро проговорил Махмуд, - дело будет жарким. Вооружайся, ребята!
Главарь сантехников распахнул ватник. Мак-Мэду он торжественно вручил обрез двустволки и кожаный патронташ. Сам перевесил на плече старый и местами ржавый МП-40. Ксенобайту выдал четыре заткнутые тряпками бутылки и наган.
Я не пью, - буркнул программист, тем не менее привычным жестом проверяя наличие патронов в барабане и затыкая пистолет за пояс.
Это не пить. Это поджигать и бросать.
Откуда дровишки? - задумчиво осведомился Мак-Мэд, переламывая стволы и на всякий случай вставляя в них свежие патроны.
Обрез и автомат - от Михалыча, - деловито пояснил Махмуд, привешивая на пояс разводной ключ. - Бутылки от бабки Лукиничны из тринадцатого номера. Патронов мало, так что готовьтесь к рукопашной.
Мак-Мэд кивнул и, достав из кармана моток изоленты, стал прикручивать к обрезу фонарик. Ксенобайт сунул в карман нож для зачистки изоляции и кусачки. Хмурые сантехники расступились в стороны, открывая дверь в подземелье.
Тестеры привычно построились боевым порядком. Впереди - Махмуд, держащий наготове разводной ключ. За ним - уткнувшийся в план подвалов Ксенобайт. Мак-Мэд замыкал группу, внимательно оглядываясь по сторонам и прикрывая тыл.
Очень скоро знакомые Махмуду места остались позади, а лабиринт тоннелей все кружил и кружил. Ксенобайт, вытащив из-за уха карандаш, педантично делал пометки на карте.
Это уже восьмое не помеченное на плане ответвление, - любезно сообщил он, кивая в отходящий от основного коридора тоннель. - Кстати, пора бы уже определиться, мы ищем что-то или просто гуляем?
У тебя есть конкретные предложения? - огрызнулся Махмуд.
Разумеется, - кивнул Ксенобайт.
Оглядевшись, он ткнул пальцем в какую-то ржавую коробку на стене. Подойдя к ней, он сноровисто вытащил отвертку и принялся откручивать верхнюю крышку, под которой обнаружился распределительный щит.
Так-так… Посмотрим… - пробормотал программист, разглядывая гнилую проводку и рассеянно тыча в нее отверткой. - Вот… Это у нас что?
Подземелье осветила ослепительная искра, раздался резкий треск.
Понятно, фаза… Это… Хм… Так… А вот здесь… Ага!
Ксенобайт извлек из щита еще один фонтан искр, задумчиво оглядел слегка оплавленную отвертку и заявил:
Нам вдоль этого кабеля. Причем, заметьте, он уходит как раз в неучтенный тоннель.
Махмуд с Мак-Мэдом переглянулись. Коротко и синхронно кивнув, они направились к тоннелю, уходящему в неизвестность.
Первую стайку жирных, размером с кошку, крыс тестеры встретили очень быстро. Крысы, гуськом семенившие по коридору, остановились возле очередного распределительного щита и построились пирамидкой под ним. Длинная, тощая крыса, вскарабкавшись на головы товарищам, деловито открыла крышку щита и принялась, недовольно попискивая, копаться в проводке. Махмуд с Мак-Мэдом украдкой глянули на мрачного, как туча, Ксенобайта.
На что это они намекают?! - возмущенно прошипел программист, недобро взвешивая в руке бутылку с зажигательной смесью.
Коллеги молча подавили программиста. Дождавшись, пока крысы закончат манипуляции со щитом, они тихо сели им на хвост, однако зверьки очень быстро исчезли, нырнув в узкую нору.
Постепенно тестеры смогли оценить масштаб трагедии. Под домом расположилась целая империя. Крысы спокойно жили своей жизнью, без зазрения совести пользуясь благами цивилизации. И ведь, что примечательно, какие крысы! Здоровенные, откормленные, зубастые, как крокодилы. Тестеры, точно диверсанты, прятались, едва заслышав шуршание лапок. И завистливо разглядывая крысиную империю сквозь узкие норы. Некоторые крысы, не особо стесняясь, разгуливали на задних лапах, перетаскивая в передних коробки и инструменты.
Прямо сейчас, - холодно проговорил Ксенобайт, когда тестеры остановились в старой котельной для небольшого совещания, - у нас есть две стратегии. Первая: выселять всю эту цивилизацию крутыми методами. Вторая: заставить их платить квартплату. Надо заметить, первый путь сулит только смерть и разрушения, второй же, по самым скромным оценкам, нас озолотит.
Не думаю, что идея платы за коммунальные услуги будет воспринята ими как откровение, - ехидно заметил Мак-Мэд. - Скорее уж они тебе за такое неприличное предложение по морде надают. К тому же Банзай застрелится, если ты предложишь ему провести по бухгалтерии деньги, полученные от крысиной резервации.
Это была едкая ирония, если ты не понял, - холодно буркнул Ксенобайт.
Заложить пару тонн тротила и запустить всю эту резервацию в космос! - внес свое предложение Махмуд.
Ага, пожалуй, пару кварталов под землю опустим, - мрачно покачал головой Ксенобайт.
Второй раунд химической войны? - предложил Мак-Мэд.
Глянь, как они на химикатах Ксенобайта отожрались, - покачал головой Махмуд. - Да что там, мою Бабулю помните? У нее тоже как-то крысы завелись. Она их тоже травить пыталась. Так вот, как-то раз…
Договорить Махмуд не успел. Грохнул выстрел, от трубы над головой тестеров с визгом срикошетила пуля. Тестеры, моментально оценив угол выстрела, шустро залегли в укрытия. Махмуд, передернув затвор автомата, быстро выглянул из-за трубы и икнул.
В дверях котельной стоял настоящий монстр. Здоровенная крыса на задних лапах, размером с приличного кабанчика, недобро скалила желтые резцы, подергивая длинными усами. Рваное ухо выглядывало из-под нахлобученной на голову мятой шляпы.
С участкового Тараскина бутылка, - хладнокровно заметил Махмуд, пригибась от следующего выстрела. - Кажется, мы нашли его пропавшее табельное оружие!
В детстве, - торжественно сообщил Ксенобайт, - я боялся двух вещей. Ядерной войны и Микки Мауса. Пришла пора взглянуть в глаза своим детским страхам!
Лихо крутанув барабан нагана, программист кувырком перекатился от трубы к трубе, успев сделать два выстрела. Крыс в шляпе хладнокровно и быстро попытался снять программиста на лету и, точно заправский спецназовец, укрылся за косяком двери.
Ничья, - спокойно заметил Мак-Мэд, вскидывая обрез. - Кажись, это местный шериф!
В коридоре послышался топот. А в следующий миг в котельную хлынул поток крыс. Они были, конечно, помельче, чем «шериф Микки Маус», зато их были десятки. Грохнул обрез Мак-Мэда, короткими очередями застрочил МП-40 Махмуда. Ксенобайт, жалея патроны, лихорадочно нащупывал зажигалку. Вооруженный крыс ловко не давал тестерам высунуться из укрытий.
Вырваться из ловушки удалось только с помощью зажигательной смеси. Ксенобайт наконец высек огонек, швырнул бутылку. С тихим хлопком полыхнул огненный шквал, Махмуд дал длинную очередь и завопил:
Гоу-гоу-гоу!
Тестеры вырвались из мышеловки и, не особо разбирая дорогу, бросились прочь.
Их гнали по коридорам не спеша, методично и планомерно. Патроны подходили к концу, несмотря на то, что тестеры их берегли, предпочитая прорываться врукопашную. То и дело позади мелькала зловещая тень Шерифа: похоже, при прорыве из котельной он не пострадал.
Однако в конечном итоге тестеров загнали в довольно большой зал, заполненный какими-то ржавыми механизмами.
Где мы находимся? - сурово рявкнул Махмуд, пытаясь быстро соорудить что-то вроде баррикады.
Где-то здесь, - едко заметил Ксенобайт, ткнув пальцем в обгорелую дыру на плане подвалов.
Гляньте-ка сюда, - неожиданно проговорил Мак-Мэд.
Тестеры обернулись и невольно сглотнули. Посреди зала, на аккуратно расчищенной площадке, возвышалась пирамида из черепов, высотой где-то по пояс человеку.
Бедный Барсик. Я знал его, Горацио… - патетично вздохнул Ксенобайт, задумчиво разглядывая один из черепов. - Похоже, мы не первые, кто даст здесь свой последний бой.
Вот тебе и «Симсы», - мрачно проговорил Махмуд, вставляя в автомат свежую обойму. - Самое обидное, что мы так и не придумали, как справиться с этой напастью.
Ладно. Мы еще вернемся, - зло сощурившись, проворчал Ксенобайт. - Соберем ветеранов, соорудим пару огнеметов. Мы еще повоюем. А сейчас, пожалуй, нам остается только оторваться напоследок…
Ксенобайт вытащил из кармана наган, проверил барабан. Подумав, он нахлобучил на голову кепку Махмуда и решительно подошел к двери.
Эй, Шериф! - крикнул он. - Я знаю, ты там! Я знаю, нам каюк. Но давай решим это дело как мужчины!
Не поведется! - равнодушно покачал головой Мак-Мэд. - Это же крыса.
Тем не менее за баррикадой раздалось попискивание. Ксенобайт прислушался, а потом уверенно полез в коридор.
Они стояли на противоположных концах длинного коридора. Здоровенная крыса в шляпе и программист в кожаном плаще и кепке. За спиной Шерифа вспыхнул прожектор. Ксенобайта друзья смогли поддержать лишь блеклым светом фонариков.
Всегда недолюбливал вестерны, - мрачно сообщил Ксенобайт, становясь в характерную позу готовящегося к дуэли ковбоя: ноги широко расставлены, руки чуть согнуты в локтях,
рукоять нагана
торчит из кармана, а взгляд сверлит противника. - Ну…
Махмуд, вздохнув и покрутив пальцем у виска, вытащил разводной ключ. На миг в коридоре повисла мертвая тишина. Ходок размахнулся и заехал ключом по звонкой водопроводной трубе.
Два выстрела, как и положено, грянули одновременно. Как и полагается, несколько секунд противники стояли неподвижно. Потом Ксенобайт, лихо прокрутив наган на пальце, картинно дунул ему в ствол и сунул в карман. Крысиный шериф медленно осел на пол.
- «ТТ» - это всего лишь «ТТ», - философски заметил Мак-Мэд.
А крысы - всего лишь крысы, - вздохнул Махмуд. - Ксен, сматывайся оттуда!
Осознав гибель своего кумира, крысы ринулись в атаку. Ксенобайт дернулся было подобрать вывалившийся из лапы Микки Мауса пистолет, но быстро оценил всю гиблость этого номера и ужом юркнул за баррикаду.
Первый же натиск унес две трети боеприпасов компании. Дошло до рукопашной, но крыс удалось отбросить. Впрочем, следующий приступ был лишь вопросом времени: это понимали все.
Махмуд педантично перетасовывал немногие оставшиеся патроны в патронташе так, чтобы их было легче достать. Махмуд задумчиво приделывал темляк к разводному ключу. Ксенобайт метался по помещению в поисках хоть какого-нибудь оружия: его револьвер был пуст, бутылки с зажигательной смесью тоже закончились.
Проходя мимо пирамиды из черепов, он вдруг яростно пнул ее. Останки погибших котов разлетелись во все стороны, по полу грохотнуло что-то металлическое, скрытое до сих пор под пирамидой.
О! Что это тут у нас… Парни!!!
Тестеры удивленно обернулись. Ксенобайт ошарашено вертел в руках помятую латунную трубу. Не водопроводную, разумеется, а самую натуральную духовую трубу - украшение любого джаз-банда.
С минуту тестеры сосредоточенно разглядывали инструмент.
Так, - медленно проговорил Ксенобайт. - Сказку про крысолова все помнят?
Я только про Нильса, - неуверенно заметил Мак-Мэд, - но, помнится, у него инструмент поскромнее был…
Ладно тебе, мы все-таки не в сказке… Нам так и так труба, уж извините за каламбур, что мы теряем?
А кто на этой штуке играть умеет?
Махмуд и Мак-Мэд в упор глянули на Ксенобайта. Тот заметно смутился.
Помнится, в свое время в «Защитнике Отечества» ты изрядно выпендривался, терзая наши уши вырезанной из подручного материала дудкой, - припомнил Мак-Мэд.
Ксенобайт угрюмо глянул на друзей.
В раннем детстве меня пытались сдать в духовой оркестр, - признался он наконец. - Видите ли, гитара или пианино казались моим предкам слишком банальными. Да и с алгоритмической точки зрения…
Ты не мудри, - перебил Махмуд. - Слабай чего-нибудь, чтобы душа развернулась…
Программист оскалился, но поднес инструмент к губам. Примерившись, он надул щеки, выпучил глаза и извлек из него долгий, протяжный, завывающий звук, напоминающий корабельную противотуманную сирену.
Звук прокатился по подземелью, заставляя дребезжать трубы. Махмуд с Мак-Мэдом с уважением глянули на коллегу.
Так… если я правильно помню…
Ксенобайт положил длинные пальцы на клапана и снова поднес трубу к губам.
Банзай вылез в игру простым слесарем, чтобы только лично понаблюдать этот безумный марш. Внучка, до этого горько сетовавшая, что в такой скучной и неэстетичной игре абсолютно нечего снимать, стояла, не отрываясь от камеры. И даже Мелисса не пыталась вставить какой-либо комментарий. В окнах были видны физиономии жильцов, с благоговейным ужасом наблюдавших за крысиным парадом. Некоторые суеверно крестились, но из квартир не рисковал вылезти никто.
Запас торжественных маршей Ксенобайт исчерпал еще в подвале. «Прощание славянки», «Варяг», «Вихри враждебные» и «Спит гаолян» закончились, «В траве сидел кузнечик», «Августин» и «Чижик-пыжик» тоже. Пришлось перейти на вольные джазовые импровизации.
А за программистом и конвоирующими его ходоками тянулась серая вереница крыс. Крысы брели на задних лапках, иногда начинали пританцовывать, хлопая лапками.
Процессия нарезала уже четвертый круг вокруг дома. Никто попросту не знал, что делать дальше с армией загипнотизированных крыс.
Народ, соображайте быстрее! - с отчаянием в голосе крикнул Махмуд. - Ксен сдыхает, долго он не выдержит!
Значит, так, - сурово кивнул Банзай. - Записываемся, разрабатываем план, возвращаемся…
Отменить! - прервал старика Мак-Мэд. - Я по глазам вижу: второй раз Ксен за трубу не возьмется ни за какие шкварки!
Программист и впрямь был плох. Лицо его уже посинело, глаза выпучились, в них мелькали безумные огоньки. Услыхав о перспективе повторного концерта, он поперхнулся и заиграл «Реквием», однозначно показывая свое отношение к таким раскладам.
Подгоним дорожный каток в хвост процессии? - предложила Мелисса.
Ну тебя к лешему, - поморщился Банзай. - Как потом территорию отмывать будем?
Тогда - на мясокомбинат их.
Ты в своем уме?!
Море, - подсказала Внучка. - В сказке Нильс их попросту утопил.
Извини, водоемов в игре не предусмотрено, - вздохнул Банзай.
Знаю! Стройка в соседнем районе!
В конечном итоге крыс завели на пустырь, где был вырыт огромный котлован, предпредназначенный под фундамент нового дома. Стенки котлована были уже облицованы бетонными блоками, так что, как только программист завел туда крыс, тестеры просто вытащили наверх все мостки. Самого Ксенобайта, отчаянно игравшего «Токкату и фугу ре-минор» в джазовой обработке, пришлось извлекать с помощью небольшого крана.
Вырвать из его одеревеневших пальцев трубу оказалось не так-то просто. И даже после этого он так и не смог говорить: только невнятно мычал и хрипел, судорожно перебирая перед лицом пальцами.
Значит, так, - вздохнул Банзай, глядя на копошащееся внизу серое море. - Завтра организуем субботник. Надо обнести этот котлован дополнительной стеной, а потом залить бетоном. А сейчас отправляйте нашего героического программиста в реал… И, пожалуйста, воздержитесь ближайшие дни от разговоров на музыкальные темы, договорились?
Во вторник, 19 июня, все друзья собирались у Киры, чтобы отметить ее прощание с городом Н. На следующий день, рано утром, она улетала навсегда в теплый, южный город Р. К отъезду уже все было готово и собрано, и родители девушки вечером ушли в гости к своим друзьям, дав дочери возможность отметить такое событие по достоинству.
После произошедшего вчера Кира была очень подавлена, и она снова начала мечтать о своем исчезновении. Как бы не было ей грустно от расставания с Егором, только отъезд мог спасти ее от нервного срыва. Терпения на все это у нее не осталось. Теперь девушка считала часы до своего спасения. Осталось только пережить сегодняшний вечер, выдержать присутствие в одной комнате Дениса, Егора и Лианы, и постараться обо всем забыть.
Ее парень пришел раньше всех на два часа, около четырех. И Кира начала играть этот последний спектакль. Они целовались, даже занимались любовью в последний раз. И это было так противоестественно для Киры и так волнительно для Дениса. Он обнимал ее крепко, потому что это действительно мог быть последний раз. А она выполняла свой долг, она должна была отыграть все блестяще и до конца. И они разговаривали о любви, и о том, как они будут скучать друг по другу, как будут писать письма и надеяться на встречу. В глазах Дениса стояли слезы, но он сдерживался. А сердце Киры старалось превратиться в камень, чтобы не разорваться.
К шести часам подошли остальные – Лада, Кристина, Карина и Илья. Не было только Егора и Лианы. И когда время подошло к половине седьмого, у Киры впервые за день случился приступ жуткой паники, всепоглощающий страх поселился у нее внутри. Она не могла скрыть своего настроения, бледное лицо, на котором даже силой не могла появиться улыбка. Кира смогла объяснить это друзьям лишь печалью от расставания с ними.
Егора тоже одолевал страх, пока он сидел дома и ждал Лиану. Вчера он так и не смог ее найти, ни дома, ни у некоторых подруг. Она не позвонила, она просто исчезла. У него в голове крутились самые неприятные мысли, предчувствие чего-то очень плохого не покидало его.
Сегодняшний день проходил в том же настроении, дома у Лианы никто не поднимал трубку. Егор не находил себе места, он не знал, что ему делать. Но в пять часов Лиана наконец объявилась. Она позвонила ему, и разговаривала таким голосом, будто ничего не случилось.
- Сегодня у Киры прощальная вечеринка, да? Во сколько?
- В шесть. Э-э-э, Лиана… Как ты?
- Все в порядке. О чем ты? Все хорошо. Я к шести не успею, наверное, давай я зайду к тебе попозже и пойдем.
- Да, давай.
- Ну до встречи, целую, - и она сразу положила трубку.
Егор немного успокоился на время. С Миллианой все было в порядке, и это главное. Но уже через какое-то мгновение он снова ощутил неприятное предчувствие грядущей беды. Что-то случиться, что-то ужасное. Он молил о том, чтобы этот день поскорее закончился, чтобы все прошло спокойно, чтобы Кира благополучно улетела, и тогда он сможет во всем разобраться со своей девушкой.
В это время все сидели у Киры, в комнате ее братьев, и пили коньяк, закусывая шоколадом и виноградом. Денис ничего не пил, и не ел, ему было очень грустно, так что ничего не хотелось. Он бы многое отдал за то, чтобы здесь не было никого, чтобы подольше побыть наедине со своей любимой.
Друзья сидели в спокойной обстановке, разговаривали о своих планах на будущее, вспоминали веселые и безбашенные времена. Отъезд Киры означал для всех окончание определенного периода в жизни – беззаботной юности. Все разъедутся, разбредутся, начнут взрослую и самостоятельную жизнь со всеми ее прелестями и недостатками.
Наконец в семь часов раздался звонок в дверь. Кира почувствовала, как мороз пробежал по коже. Страх не покидал ее. Она пошла открывать, стараясь взять себя в руки, быть невозмутимой. Нужно было просто перетерпеть все это, пережить. Оставалось совсем чуть-чуть, всего лишь несколько часов, и она будет свободна, все закончится.
- Привет!!! – голос Лианы и ее лицо сияли от счастья.
- Привет, - ответила Кира, впуская Егора и его девушку в квартиру. Кира не смотрела на него, боясь что-то не то показать своим взглядом.
- Теперь все в сборе, - Кира постаралась сказать это радостным голосом.
- Ну наконец-то, черепашки. Мы вас заждались, - сказал Илья, - теперь будете штрафные пить, - он схватил бутылку с коньяком и налил всем выпить, протянув две рюмки Егору и Лиане.
- С вас тост, - сказала Лада.
- Я скажу, - Лиана аккуратно поставила сумку на пол, и многозначительно вытянув руку с коньяком, начала говорить, - Кира, я хочу выпить, во-первых, за то, что бы ты хорошо улетела, во-вторых, за то, что бы ты хорошо прилетела, ну и,в-третьих, пусть твоя новая жизнь в другом городе будет такой же счастливой и радостной, какой она была здесь. УРА!
- Супер! – сказали ребята, чокнулись рюмками и выпили.
Кира была в смятении. Лиана вела себя, как ни в чем не бывало, была такой веселой, непосредственной, яркой, какой она могла быть, и какой она всем нравилась.
Ребята сидели всей толпой на двух диванах, перед ними стояли три составленные табуретки с рюмками, тарелкой винограда и тремя плитками шоколада. Они неплохо проводили время – играло радио, коньяк уже приятно подействовал, разговоры были очень теплыми и дружескими. Кира успокоилась, все обошлось. Она все время держала Дениса за руку, и старалась никогда не смотреть на Егора, чтобы не испортить то настроение, с которым они все сидели. Егор тоже немного расслабился, благодаря коньяку, настроению Лианы и приятной дружеской компании. И на Киру он тоже не смотрел, чтобы не спровоцировать свою девушку.
Так неплохо они сидели уже пару часов. Вторая бутылка коньяка была почти допита, Кира принесла порезанный лимон на закуску, периодически все выходили из квартиры покурить. Было уже начало десятого, в десять должны были вернуться родители, так что все настраивались идти по домам. Денис собирался остаться подольше.
Завтра рано утром вся это компания намеревалась прийти снова, чтобы окончательно проводить Киру, обнять и поцеловать, прежде чем она сядет в машину и уедет в аэропорт.
- Да, чуть не забыла, у меня же есть для тебя подарок, я его решила оставить напоследок, - вдруг сказала Лиана, встала с дивана и стала копошиться в своей сумке, - я не могла отпустить тебя просто так.
Наконец она достала этот «подарок» - блестящий черный пистолет, который сегодня днем она стащила у Кости, благоразумно проверив, есть ли в нем патроны.
- Что за черт? Лиана! - Егор резко встал, но был остановлен направленным на себя дулом пистолета.
- Сядь, Егор! – сказала девушка громко. – Не будем сейчас проверять, заряжен он или нет. Заряжен! И ты знаешь прекрасно, что у Кости он всегда заряжен! Вы думали, вам это с рук сойдет? Что можно так обращаться с людьми, а потом как ни в чем не бывало уезжать куда-нибудь? – Лиана смотрела на Егора и на Киру.
- Лиана, ты что, с ума сошла? – сказала Лада. Все смотрели на безумную девушку, не понимая, что происходит.
- Да, сошла! Да, сошла! Любая бы сошла, узнав, что самый близкий человек, которого любишь больше жизни, предал тебя, изменил… Как тут не сойти с ума?
- Лиана, прошу тебя, давай без истерик. Разберемся вдвоем, спокойно. Я тебе не изменял. Ничего не было, - это было единственным правильным решением по мнению Егора.
- Меня не волнует секс, Егор. Был он у вас или нет, неважно. Но когда парень дарит девушке цветы, и это не ее День рождения, это что-то значит, - Лиана посмотрела на Киру.
Кира была в шоке, ужасный страх охватил ее всю, эта девушка пришла ее убить.
- И не рыпайтесь никто, понятно, а то выстрелю, если ни в вас, то в себя, увидите, как разлетаются мозги, незабываемая картина! Мне нечего терять, единственное, чем я жила, лопнуло как мыльный пузырь.
- Успокойся, Лиан. Все можно решить без этого. Может ты просто все не так поняла. Егор? – заговорил Денис. Тогда у Егора пропал дар речи. Теперь он понял, что все рушится в эти минуты, и никакого спасения нет.
- Да-а-а, Денис… Вот уж кому надо будет успокоиться сейчас, так это тебе. Мой Егор вчера приходил к твоей Кире с цветочками, я сама видела, и здесь была! Что? Будете отрицать? А, будешь отрицать? – Лиана смотрела на Киру, как и все остальные в этой комнате.
Кира сидела в оцепенении, она не знала, что делать. Она увидела, как Денис расширенными глазами смотрит то на нее, то на Егора, и держится за сердце. Тогда Кире стало еще страшнее.
- Пожалуйста, Лиана, не надо, прошу, - Кира положила свою руку на руку Дениса у его сердца, и с жуткой болью посмотрела на него. И в этот момент он все понял, понял, что она знает. У Дениса потемнело в глазах, острый нож пронзил грудь. Он не мог говорить и шевелиться.
Никто не мог поверить в происходящее, все это было как в кино, как во сне.
- Заканчивай эту хрень! – громко сказал Илья, резко встав с дивана.
Тогда куда-то вверх в стену улетела пуля с оглушающим звуком. Илья резко сел, девушки завизжали и зажались на диване.
- Теперь убедились, что я не шучу?
- Чего ты хочешь? Чего ты хочешь? – спросил Егор спокойно. Нужно было что-то делать, чтобы никто не пострадал.
- Я просто хочу, чтобы ты понял, какую боль ты мне причинил. Я просто хочу, чтобы эта сволочь поняла, как ужасно она поступила. Я просто хочу, чтобы она сдохла!
- Между нами ничего не было. Я люблю тебя, Лиана, только тебя. Она завтра уезжает, оставь ее в покое. Она ни в чем не виновата.
- Ты еще будешь ее защищать? Ты будешь ее выгораживать? Ты любишь ее! Ты любишь ее! Я убью ее, убью ее!!!
И тогда Лиана выстрелила, пуля пролетела чуть выше головы Киры и попала в стену. Девушка съежилась от ужаса. Тогда Егор резко кинулся к Лиане, чтобы схватить за руку, в которой был пистолет, но не успел. Она резко дернулась и снова нажала на курок. На этот раз пуля добралась до того, до чего была предназначена – до человеческого тела. Егор резко отскочил на диван и упал на пол. Раздался громкий женский крик «Нет». Илья резко бросился на ошарашенную Лиану, выбил пистолет из руки и кулаком ударил ее по лицу, так, что она потеряла сознание.
Лада с Кирой бросились к Егору. Кристина закричала: «Скорую, скорую», и они с Кариной побежали в коридор к телефону. Денис с Ильей с ужасом смотрели, как Лада и Кира сидят над Егором, а на его животе все шире становится черно-кровавое пятно.
Кира вся в слезах твердила слово «нет», гладя Егора по голове, наклоняясь к его губам. Егора трясло, он с ужасом смотрел на Киру и сестру, и ничего не мог сказать. Кира держала его за руку, его губы сжались от боли. Изо рта вдруг резко хлынула кровь, его несколько раз сильно дернуло. А потом его перестало трясти, рука, которую держала Кира, ослабла, испуганные голубые глаза остановились. Егор был мёртв.
Город Керинг.
Планета Офелия.
О, ч-чёрт!.. - Шон откинул какие-то пластиковые панели, завалившие его, и тихо выругался, отплевываясь от пыли. - Кей! Кейси! Ты здесь?
Вокруг был густой мрак, поэтому разобрать что-то являлось невозможным. Шон нашарил на бедре фонарик и включил его. Луч света тут же выхватил заваленный кухонной утварью кафельный пол. Поискав фонариком вокруг, Даско увидел ногу напарницы. Остальное же её тело завалили посудные шкафы и вывалившаяся из них посуда. Немало не заботясь о грохоте, он начал разгребать завал, и вскоре откопал Кейси.
На лбу девушки рдела большая царапина. Шон подумал даже, что череп напарницы проломлен, но, глянув получше, он убедился, что это просто порез. Присев на корточки, Даско приподнял голову Кейси.
Кейси, ты жива? Ну, очнись же!
Девушка не подавала признаков жизни, но тело её было теплым. Пощупав пульс на шее, Даско проверил, что она жива. Просто без сознания.
Что же делать?.. Нужна аптечка из флаера!
Он бы мог попытаться привести Кейси в чувство, но сомневался, что у неё нет серьезных ранений. Поэтому сначала следовало продиагностировать её медблоком из полицейского флаера, а потом делать какие-либо действия. Посветив фонариком на пролом, через который они ухнули вниз, Шон обнаружил, что тот полностью завален. Пробираться через него наверх было бы просто невозможно.
Взрывной волной их пронесло через весь зал кафетерия, через кухню, и бросило сюда. Похоже, это был какой-то подвал, возможно, склад. У дальней стены беспорядочно стояли коробки и ящики различных размеров и цветов; упавшие металлические стеллажи - те, которые не были прикручены болтами к стенам - разбили кафельное покрытие пола; несколько матовых панелей, прикрывающих вакуумные лампы дневного освещения, свешивались с потолка; всё вокруг покрывал толстый ковер пыли.
Увидев впереди дверь, Шон направился к ней. За дверью оказался точно такой же склад; его обстановка чуть ли не до мелочей походила на предыдущий. Пройдя немного вперёд, огибая разбросанные ящики и стараясь не запнуться, Даско заметил ещё одну дверь. Она вывела его в небольшой коридор, вправо по которому угадывалась лестница наверх. Всюду по-прежнему царил мрак. Посветив на запястье левой руки, которое удобно обхватил корпус офицерских часов, Даско ужаснулся: без сознания он пробыл почти сутки! В том, что часы показывают правильную дату и время, страж закона не сомневался: специальный корпус хитроумного устройства военного образца выдерживал давление в двести атмосфер и температуру в пятьдесят тысяч градусов. Какая же сила заставила тренированного полицейского проваляться столько времени?..
Достигнув лестницы, Шон вытащил из кобуры табельный пистолет «Беретта-Икс» и медленными, осторожными шагами стал подниматься, освещая путь фонариком. Вокруг царила поразительная тишина.
Даско не переставал думать над словами Кей: «Вторжение. На нас напали, Шон». Не верить девушке-экстрасенсу, которая находилась в трансе, было бы ошибкой: Кейси явно его не разыгрывала. Но тогда кто мог напасть? Кто решился посягнуть на жизнь людей пусть и молодой, но всё же сильной цивилизации хомо сапиенс? К тому же Офелия - один из самых защищенных миров человечества, нападение на эту планету в конечном счете окажется безрезультатным.
Но этот взрыв… По мощности он, пожалуй, равнялся малой протонной бомбе. Если нападавшие (а такие, скорее всего, всё же имеются) смогли сбросить на планету хоть одну бомбу, то отсюда явно следует то, что орбитальная защита не справилась, а это маловероятно. Чертовски маловероятно. Может быть, взрыв - это некий террористический акт? Таковые последнее время имеют место быть, к сожалению: как-никак, а у нас пять мятежных планет, плюс различные пиратские кланы. Вполне вероятно, что, объединив усилия, подкупив кого надо на орбите, сепаратисты (или пираты, чтоб им пусто было) могли организовать взрыв в Керинге. Но всё же слова Кей…
Невеселые мысли крутились в голове Шона, пока он, обходя покосившиеся стены или упавшие шкафы, пробирался к залу кафетерия через подсобные помещения супермаркета. Приходилось спешить, потому что там, внизу, в тёмном складе лежала без сознания его напарница, инопланетная девушка, которую он знал всего лишь первый день, но которая ему была сильно симпатична. Не потому, что она являлась сейтом и «охмурила» его своими «чарами» (Шон давно уверился в том, что воздействие девушки на его психику прекратилось), а потому… Просто потому, что она ему нравится, черт побери! Конечно же, вперед гнала не только симпатия, но ещё и чувство долга - он ведь полицейский, - и гнетущее любопытство: в глубине души засела уверенность, что далеко не всё так просто, как хочется думать, что произошел серьезный конфликт сил Офелии и кого-то ещё. Но на той же глубине находилась и надежда на более оптимистическое объяснение взрыва. Не выяснить, что же на самом деле случилось, Шон не мог.
Где-то в глубинах коридоров внезапно прорвалась труба. Вода вырвалась наружу, или же пар, Шон не знал, но подскочил от неожиданности, и даже выронил фонарик. Тихо выругавшись, что стало для Даско привычкой после того, как тяжелый грузовой антиграв в своё время чуть не лишил его жизни, офицер продолжил путь. Собственно говоря, путь его был практически завершен: тяжелая металлическая дверь, когда-то стоявшая явно совсем не здесь, преграждала дорогу. Дальше же, как рассудил Шон, был либо завал, и ему придётся искать другой путь, либо выход на улицу.
Убрав «Беретту» в кобуру, Даско надавил на дверь. Та поддалась неожиданно легко и с грохотом свалилась на рифлёный пол, подняв в воздух клубы пыли. Картина, представшая перед взором молодого полицейского, была не менее апокалиптически живописна, чем та, которую увидела майор Мартина Плотникова, стоя в грязном платье на развалинах жилого дома.
Кафетерия больше не существовало, как не существовало и шикарной многоэтажной гостиницы на другой стороне улицы, и стоявшего рядом с ней развлекательного центра. Не существовало больше и самой улицы: всё, насколько хватало глаз, было завалено обломками зданий, дымящимися остовами транспортов, разломанной и превратившейся в бесформенные кучи электроникой, причудливо изогнутыми трубами, какими-то бумагами, пеплом и пылью. Прямо перед Шоном, воткнувшись носом в крошево из асфальта, торчал спортивный флаер. Из одного-двух оставшихся этажей некогда высоких зданий напротив валили клубы дыма. Практически в каждом окне, за пустыми рамами, плясали языки пламени. Кое-где слышалось шипение прорвавшихся труб, стояла духота и невыносимая вонь горящей пластмассы. Небо сплошь было затянуто ядовито-жёлтым туманом вперемешку с чёрными полосами гари.
Даско вышел не там, где было кафе, а чуть левее - раньше в этом месте располагалась пристройка, в которой можно было купить еду, не выходя из машины. Шон часто подъезжал к этой пристройке, покупая гамбургеры и колу во время дежурства, и хорошо знал трёх девушек-продавщиц, работавших здесь посменно. Теперь же, из-под здоровенного обломка какой-то металлической конструкции, даже на вид кажущейся бесконечно тяжелой, торчали ноги и рука одной из девушек - по замысловатому серебряному браслету офицер узнал продавщицу: самая веселая и жизнерадостная, совсем недурная; её зовут Лин.
«Звали», - мысленно поправил себя Шон, и почувствовал, как майка под бронежилетом пропитывается потом. «Господь Всемогущий, прости нам грехи наши», - почему-то всплыла в мозгу фраза из Священного Писания.
Остолбенев, с открытым ртом и дрожащими ногами, полицейский стоял в окружении адских разрушений довольно долго, но, вспомнив о Кейси, повернулся и пошёл вправо, к месту, где должен был находиться патрульный флаер, не веря, однако, в то, что тот уцелел.
Пробираться по горам обуглившихся останков казавшихся раньше такими вечными зданий было трудно. Кое-как Шон преодолел пару десятков метров, осторожно ступая негнущимися ногами, иногда помогая себе то одной, то другой рукой, то обеими сразу. Всюду, куда падал взгляд, прижатые плитами, металлом, искореженным транспортом и лежащие отдельно, виднелись конечности людей в лужах запекшейся, почти высохшей крови. Наверное, весь мир вокруг, как подумалось Шону, забрызган и залит кровью, той самой алой жидкостью, что течёт у всех по жилам, неся кислород в клетки организма, пульсируя на висках и шее, и которой так много было пролито за не очень-то и длинную историю человеческой расы.
Даско был офицером Полиции и принадлежал Касте Военных, поэтому в случаях экстраординарных, требующих быстрой и адекватной реакции он мгновенно собирался, переводя себя в так называемый «полевой режим». Рассуждения текут плавно, но стремительно, отсеиваются все посторонние мысли, отключаются ненужные в данный момент чувства; солдат становится Солдатом, воин становится Воином.
Конечно, огромный шок, который Даско испытал, увидев город в руинах и не зная, что же на самом деле произошло, ввел его в оцепенение. Но к тому моменту, когда полицейский достиг места, где, кажется, так недавно он обедал с Кейси, организм его пришёл именно в то состояние «полевого режима», которое сейчас и было необходимо.
Кафетерий был напрочь снесен. Металлические колонны, державшие потолок, наподобие гигантских пальцев загнулись в сторону, противоположную взрыву. Прозрачная стена, что отделяла обедавших от парковочной площадки, превратилась в пыль из мелких кристалликов стекла. Столы, стулья - всё, что раньше находилось в кафе, теперь беспорядочно валялось в кухне, разломанное и непригодное ни для чего кроме как быть простым хламом.
Там же - в кухне - на боку лежал и полицейский флаер, которым Даско когда-то нравилось любоваться. Флаер сильно не пострадал, потому что вслед за ним в помещение влетел чей-то автомобиль, прикрывший собой патрульный транспорт от бомбардировки осколками. На корпусах двух машин призрачно плясали отблески пламени горящей неподалеку автоцистерны.
Обойдя лежащие трупы двух мужчин, у коих вместо голов был теперь общий каменный бордюр, которым издавна отделяют проезжую часть от пешеходных дорожек, Шон включил фонарик и осветил помятый флаер. Лобовое стекло лопнуло и рассыпалось тонированными кусками, но в салоне повреждений не было заметно. Протиснувшись, стараясь не порезаться о торчащие осколки, Даско оказался в кабине.
Кое-как устроившись внутри и придерживаясь за пассажирское кресло, Шон первым делом открыл специальный отсек, где находилась аптечка. Активировав тест-программу медблока и убедившись, что тот цел, Даско включил коммутатор полицейской связи.
Попытки связаться с Управлением ничего не дали, равно как ничего не дали попытки вызвать другие машины. Эфир на рабочей частоте был пуст, если не считать треск радиопомех. Напрашивался очевидный вывод - Управления Полиции города Керинга больше не существует. Впрочем, от самого Керинга мало что осталось…
Нажав ручку контейнера, который располагался между сиденьями, Шон достал оттуда две крупнокалиберных винтовки, по дополнительному магазину к каждой и прибор ночного видения. Больше от полицейского флаера брать было нечего.
Покинув кабину через то же лобовое окно, Даско рассовал магазины в карманы штанов, коробочку медблока пристегнул к поясу, а винтовки повесил на плечи и закинул за спину. Прибор же ночного видения - небольшой окуляр с зелёной точкой посередине - он закрепил на голове. Перемазанный, в разорванной рубашке, под которой чернеет бронежилет, с двумя «Береттами» и парой ружей за спиной, с левым глазом, превращённым в зловещий мерцающий уголек, Шон выглядел устрашающе воинственно. Но о том, как он смотрится со стороны, патрульный не думал. Мысли его были поглощены другим.
Во-первых, прошли сутки, а бригад спасателей, Армии или Полиции не видать. Конечно, можно предположить, что работы у них предостаточно - весь город дымится в развалинах, но факт молчания эфира на частоте полицейских сил говорит о том, что вокруг просто нет ни спасателей, ни солдат, ни кого-то ещё, способного толком объяснить, что же, в конце концов, стряслось.
Во-вторых, если не удастся привести в чувство Кейси, то её нужно будет доставить в больницу.
Но где, чёрт всё дери, найдешь сейчас больницу?! Нужно было осмотреть Кей получше, вдруг у неё есть какие-то серьезные раны или переломы… Хотя, если они и есть, обычных полицейских не учат зашивать раны и сращивать кости. Выходит, если Кейси серьезно потрепало взрывом, то придётся искать транспорт, чтобы перевести её в другой город, уж там то найдутся…
На этом месте размышлений Шона как молнией ударило; всё тело покрылось холодным потом, а зрачки глаз, и без того широкие в полумраке разрушенной кухни, ещё больше расширились, превратив глаза в бездонные, чёрные омуты.
Если нет ни Полиции, ни Армии, ни спасателей, если молчит рация, если, едрёна феня, вообще нет никаких намеков на скорую помощь, то не означает ли это, что на Офелии вообще нет больше городов? И не означает ли это, что все космические средства защиты уничтожены? И не означает ли это, что Шон Даско, двадцати пяти лет отроду, бывший патрульный бывшего Управления Полиции бывшего города Керинга в большой заднице, а по иронии судьбы оказавшаяся здесь совсем недавно девушка-сейт Кейси, его напарница, в той же самой (если ещё не больше) заднице? Ч-ч-чёрт!
Шон никогда не был пессимистом, но всё же отчетливо представил себе Офелию, затянутую дымом горящих городов; представил падающие метеоры горящих станций и боевых крейсеров…
Надо работать, а не ждать, пока единственный, может быть, живой человек ещё дышит.
Посветив фонариком под флаер, Шон увидел пролом в полу, благодаря которому и был ещё жив. Там, внизу, всего в нескольких метрах, лежала Кей, но пробраться здесь было совершенно нереально: пролом безнадёжно завален.
Полицейский сместил луч фонаря в сторону и заметил один из их патрульных шлемов. Даско не помнил, брали они шлемы из машины, когда шли в кафе, или не брали. Но в его голове промелькнула мысль о том, как хорошо, что его головы не было в этом шлеме - помятый, искореженный, потерявший какую бы то ни было форму металлопластик уже ничем не напоминал шлем. Лишь три буквы «П», «Л» и «И», написанные знакомым шрифтом, говорили, что это некогда было полицейским бронешлемом.
Бросив последний взгляд на флаер и почему-то зная, что больше никогда его не увидит, Даско пошел обратно. Назад пробираться было легче, потому что шок, опутавший липкими руками вначале, прошёл. Дойдя до валявшейся металлической двери, которую он несколькими минутами раньше вытолкнул из коридора, освобождая себе проход, Даско приготовился войти в чёрный зев чудом уцелевшего прохода, как вдруг заметил кое-что, не пишущееся в общую картину полного хаоса и вселенских разрушений.
Недалеко, там, где раньше был перекресток, а теперь громоздились останки рухнувших зданий, зацепившись за острый край бетонной плиты, висел ярко-оранжевый парашют. Шон знал, что такие парашюты используются в спасательных капсулах звездолетов, значит, кто-то спасся с подбитого на орбите корабля и находится сейчас где-то близко.
Аккуратно ступая и стараясь не шуметь, Даско приблизился, но тут же нырнул за ближайшее укрытие - кусок какого-то железа, безобразно торчащий из такой же безобразной кучи обломков.
На пятачке, относительно свободном от хлама, стояли трое людей. Точнее, Шон принял их за людей, но, выглянув из-за края железяки и приглядевшись, полицейский понял, что перед ним, всего лишь в какой-нибудь паре десятков метров, находятся совсем не люди.
Троица была абсолютно одинакова. Рослые - не меньше двух метров в высоту, - они чем-то напоминали солдат хомо сапиенс из старого фильма «Императоры Иллюзий», облаченных в тяжелую боевую броню «Серафим». Крупное рельефное тело, казалось, было целиком вылито из стали высшего сорта, отполированной до идеально гладкой поверхности; отблески пожарищ отражались в плавных переливах бугристых скафандров чужих; между «стальными» пластинами брони виднелись тёмные пятна соединительных материалов.
На голове, которую держала толстая, почти отсутствующая шея, не было ни рта, ни носа. Вместо этого на том месте дрожало нечто вроде пасти; если увеличить ротовую полость обычной земной пиявки под микроскопом, а затем мысленно добавить ей побольше зубов по окружности этой полости, то получится что-то, отдаленно напоминающее лица пришельцев. Над омерзительной зубастой пастью ярко светились красным, пульсируя точно так же, как и зрачок прибора ночного видения, тонкие щели двух глаз; изо лба, выгибаясь по линии головы, выходило нечто, похожее на раздвоенный рог, заканчиваясь позади затылка.
Шон снял с плеча винтовку, стандартную полицейскую «Ультима», но не для того чтобы стрелять по сверкающим созданиям - скорее просто по привычке; патрульный глубоко сомневался в возможности снять троих пришельцев тем оружием, которым он располагал. Прикосновением пальца к цилиндрику окуляра, Даско увеличил изображение.
Посреди неизвестных лежало тело. Это было тело человека; приблизив картинку, Шон смог разглядеть, что это девушка, одетая в красивое платье. Девушка явно была без чувств и лежала навзничь; платье в некоторых местах было порвано, и в дырах ткани виднелись глубокие царапины.
Оранжевый парашют, скорее всего, принадлежал именно ей.
Троица блестящих инопланетян молча, не двигаясь, смотрела на девушку. Затем двое из них подхватили тело молодой женщины за руки и понесли куда-то в пролом одного из зданий, а третий стал медленно, хищно оглядывать окружающее его пространство. Поворачивая голову на манер военных радаров, он вдруг взглянул Шону прямо в глаза. Постороннему наблюдателю сказать наверняка, взглянул пришелец в глаза полицейскому, или же нет, было бы сложно, так как какое-либо подобие зрачков в тонких прорезях «стальной» головы отсутствовало. Но Даско увидел, а скорее всего почувствовал, как взгляд блестящего остановился на нём, как блестящий скрестил свой взор с человеком. Шону показалось даже, что глазные щели инопланетянина внезапно вспыхнули, какую-то долю секунды горели ярче своим кроваво-красным светом.
Раздвоенное подобие рога на голове пришельца резко дернулось, встав почти вертикально. Развернув крупное тело, блестящий пошёл к укрытию, за которым прятался полицейский.
За мгновение Шон испытал жуткий ужас - почему-то отчетливо представилась картина, как двое утащивших девушку монстров, прячась от посторонних взглядов в тёмных развалинах рухнувшего небоскрёба, поедают своими ужасными ртами молодую плоть, ещё живую, а потому парящую, брызгающую в стороны фонтанчиками крови из перекусанных жил. И одного человека на троих будет мало - незадачливый полицейский, вооруженный «пукалками», как нельзя кстати подойдёт для утоления звериного голода красноглазых людоедов.
Рванув с места, Шон по-заячьи стал прыгать к коридору, из которого попал на несуществующую больше улицу. Искренне стараясь не шуметь и не оборачиваться, он нырнул в темноту прохода; где-то по-прежнему шипела прорванная труба - скорее всего водопроводная, потому что коридор затянуло тёплым, липким паром. Даже через зеленоватое изображение прибора ночного видения было трудно разглядеть очертания предметов, пола, потолка, стен - всё вокруг затянулось мутной пеленой взвешенных в воздухе горячих капелек воды.
Возвращаясь тем же путём, Даско оценивал шансы. В конце концов, наверняка знать, кто такие эти блестящие, он не мог. Как не мог знать и того, реально ли застрелить их из винтовки или пистолета. Убегать по тёмным, полуразрушенным коридорам, оставляя позади себя чёрт знает кого опасно - не найдя Шона, он может найти Кейси, а что они делают с людьми, известно одному только Богу. Или Дьяволу.
Добежав до лестницы, которая вела в склады, где находилась напарница, Даско укрылся за отслоившейся от стены пластиковой обшивкой и вскинул ружьё. Укрытие, конечно, весьма и весьма посредственное, но главное, чтобы «стальной» не заметил Шона. Дрожь в теле, возникшая, когда полицейский взглянул в глаза пришельцу (а точнее, когда пришелец взглянул в глаза полицейскому), прошла. Проверив заряд винтовки, Даско приставил приклад к плечу и направил ствол в тёмный, затянутый пеленой, как вода мутного озера, коридор. Никаких звуков, кроме вырывающегося из трубопровода кипятка где-то далеко, в недрах руин, да стука собственного сердца в ушах… От напряжения начало покалывать глаза, а пальцы, сжимающие оружие, словно налились свинцом.
Простояв так минуты две, Шон начал сомневаться, стал ли преследовать его блестящий, или же решил не соваться в готовые в любую минуту обрушиться остатки здания. О том, что здание может развалиться окончательно, полицейский и сам догадывался, поэтому каждая лишняя секунда пребывания здесь изматывала его ещё больше. Пот, струящийся по лбу, попал в левый глаз, прямо под окуляр устройства ночного видения. Машинально протянув руку, Даско сдвинул прибор и потёр глаз, разгоняя щиплющую его влагу.
Когда он снова закрепил цилиндрик с мерцающим зеленоватым светом глазком, то увидел, что прямо напротив него на расстоянии вытянутой руки находится то существо, которое заметило его на улице.
Ростом на две головы выше полицейского, блестящий стоял, разинув омерзительную пасть. Щели глаз, через электронику прибора ночного видения казавшиеся зелёными, ярко горели. Перед мысленным взором Шона снова промелькнул образ пожираемой неизвестными существами девушки.
Отскочив от пришельца, Даско попытался направить на него винтовку, но тот молниеносным движением схватил её за ствол и выдернул из рук патрульного. Не колеблясь, Шон дёрнул плечом, и его пальцы почувствовали прохладу резиновой обшивки второй винтовки. Но чувствовали они прохладу недолго: точно таким же движением блестящий выдернул и это ружьё, чуть не вырвав вместе с ним руку полицейского. Издав звук, похожий на тот, что издаёт гремучая змея, тряся своим хвостом как погремушкой, пришелец откинул обе винтовки. Его рогоподобное образование прижалось к голове, а сам он как будто немного осунулся; монстр явно приготовился к прыжку, и Даско понял это.
В то же время, как блестящий резко кинулся вперёд, раздались оглушительные в тесном пространстве коридора выстрелы. Инопланетное существо отбросило назад; оно раскинуло руки и повалилось на пол, издав мерзкий, визгливо скрипящий крик горгульи. Шон перевёл взгляд с монстра на свои запястья, которые сжимали рукоятки табельных пистолетов, восемнадцатизарядных полуавтоматических «Беретта-Икс» пятьдесят восьмого калибра.
Не замечая звона в ушах, полицейский стал медленно приближаться к блестящему; тот лежал не двигаясь. Когда до пришельца осталось меньше метра, он вдруг дёрнулся и стал подниматься. Опять отскочив от него, Шон начал ожесточенно жать на курки обоих пистолетов, целясь в серебристо-стальное тело «людоеда», пока до его ушей сквозь звон барабанных перепонок не донеслись сухие щелчки - оба магазина были пусты.
Блестящий, снова брошенный на пол пулями, шипел и извивался, пока звучали выстрелы. Когда же они смолкли, он, помедлив секунду, стремительным броском оказался на ногах. С ужасом Шон смотрел на его тело: ни одной дыры, даже маленькой дырочки, ни одного ранения. Пули не причинили пришельцу ровным счетом никаких повреждений, всего лишь отбросили на пару метров назад.
Горящие глаза медленно приближались к полицейскому. Зубы - сплошные клыки, вогнутые внутрь - мелко дрожали и блестели бы, будь рядом источник света; кажется, с них даже капала слюна. Даско, бывший полицейский бывшего города, так же медленно пятился, широкими зрачками глядя на светящиеся красные щели, пока не уперся спиной в гладкую поверхность стены.
Всё. Отступать было некуда. Спастись теперь можно только благодаря чуду, но, как известно всем разумным, достигшим зрелого возраста, чудес не бывает.
Существо, похоже, придерживалось такого мнения - в шипении, последнем его шипении, явно чувствовалось удовлетворение. Жертва безоружна - прекрасно! Жертва загнана - прекрасно! Чудес не бывает - прекрасно!..
Эй! - Вдруг раздался, как Шону показалось, настоящий крик. На самом же деле это был спокойный женский голос, твёрдый и уверенный.
Блестящий и Даско одновременно повернули головы в сторону, откуда пришёл звук. Пот снова залил левый глаз патрульного, поэтому разглядеть, кто стоял там, в темноте, он не смог, но голос показался ему смутно знакомым. Лишь вспышка пистолетного выстрела, молнией разорвавшая темноту и громом расколовшая тишину, осветила спокойное, твёрдое и уверенное лицо напарницы Шона - девушки-сейта Кейси.
Это был адрес. Внезапно два соседних дома раздвинулись, и прямо на их месте возник третий. Гарри быстро толкнул Рона и Гермиону в дверь. Они оказались в длинной прихожей. На стенах висели старинные масляные светильники, пол устилал толстый ковер. Лишь на одной стене имелся прямоугольный контур от висевшей некогда картины.
А почему у всех позывные - цвета, а ты - Тусклый.
А потому что позывной должен быть коротким, а все “короткие” цвета разобрали.
А как же “черный”?
А ты догадайся кто у нас Черный.
Сидеть было скучно. Гарри встал и подошел к книжному шкафу. Отдельно лежала пыльная стопка старых номеров “Ежедневного пророка”. На колдографиях двигались фигуры в черных балахонах. Взгляд Гарри зацепился за колдографию, где был заснят истерично смеющийся Сириус на фоне гигантской воронки в земле. Он услышал тихий голос:
Силенцио. Силенцио.
Словно в замедленной сьемке кино он стал поворачиваться на звук. Первое, за что зацепился взгляд, было перекошенное лицо Тусклого возле лестницы наверх. Он явно пытался крикнуть, но подействовало заклинание немоты. В точно таком же беззвучном крике заходился Серый, перекрывавший вход в столовую. У всех боевиков в руках были пистолеты, направленные на Рона и Гермиону. За спинами друзей стоял невысокий человек с крысиным лицом, в одной руке он держал палочку, в другой был подаренный Рону нож, который был у горла мальчика.
Левикорпус!
Гермиона взмыла к высокому потолку. Человек удерживал ее тело на высоте, направив палочку на девочку:
Если меня кто-нибудь додумается убить или ранить, я завалю их обоих. А ну, освободили коридор!
Никто не сдвинулся с места. Каждый оценивал ситуацию. Питер нехорошо ухмыльнулся:
Ну ладно.
Резким движением он направил палочку на Джона. Раздался истошный крик, Гермиона полетела вниз. Далее события развивались одновременно. Серый с разбегу врезался в диван, сдвигая его в точку падения Гермионы.
Авада Кедавра! Ступефай!
Джон кульбитом увернулся от первого луча, но его парализовало вторым.
Рон, воспользовавшись моментом, когда Питер отвлекся на расстрел заклинаниями, резко дернулся, ныряя под руку и оставляя себе глубокий порез на щеке.
Гарри так и стоял истуканом, не зная, чем бы помочь, потому что оружия у него не было, а из заклинаний он знал только “люмос” и “алохомора”. Он решил присесть в кресло и громко позвать Сириусов.
Но его крик заглушили выстрелы Тусклого, который вовсю бегло палил в Петтигрю, не давая тому прицелиться палочкой.
Однако Питер резко бросил палочку в прихожую и исчез. В коридор убежала крыса с перочинным ножом в зубах.
Тусклый рванул следом, на бегу меняя обойму на новую. Из коридора снова полетели красные лучи. Боевику пришлось спрятаться за стену.
На звуки выстрелов одна за другой появились остальные две группы.
У входной двери.
|
|---|
