или-были два брата: один богатый, другой бедный. Вот приходит бедный к богатею и просит:
Дай, брат, хлеба!
А тот говорит:
Дай выколю тебе глаза, тогда и дам.
Тот соглашается:
Что ж, выкалывай, а хлеба все же давай!..
Выколол богач бедному глаза и дал ему поесть. Вот пока ходил бедняк просить есть, тот ему и глаза повыколол и уши обрезал, руки-ноги отрубил, а все за тот хлеб несчастный. Вот мужик, что без ушей и без всего, покатился безглазый, вкатился в лисью нору и лежит там. Вдруг ночью как зазвенит, как засвистит, - прибегает святой Юрий с волками, лисицами и со всяким зверем. Остановился у норы, где мужик лежал, и говорит:
Только смотрите, никому о том не рассказывайте, что я скажу вам: завтра будет такая роса, что всякий больной вылечится. Есть у царя дочка больная, если б ее той росой помазать, она бы исцелилась. И воды у людей нету, а вот если поднять в таком-то месте камень, то и вода потекла бы.
Проснулся утром мужик и как начал по траве кататься, вдруг выросли у него руки и ноги. Помазал потом глаза - начали глаза видеть. Так мазал он себя, пока совсем не исцелился, а потом набрал этой росы, пошел к царю и вылечил его дочку; и наградил его царь за это щедро. Исцелив царевну, пошел он к людям, у которых воды не было, поднял камень, и вода потекла.
Радуются люди и наградили его тоже так щедро, что стал он богатый, а тот, что был богачом, стал убогий. Ходит и хлеба просит.
Дай, - говорит, - хлеба да выколи мне глаза, отруби руки и ноги и отвези меня в ту нору, где ты лежал.
А брат, который был бедняком, говорит:
Не надо, бери так!
Нет, - говорит, - отруби мне руки и ноги и отвези меня!
Сказка о бедном и богатом братьях
Давно это было. Так давно, что только старые люди помнят. Жила в одном селе Авдотья-вдова. Мужа у нее не было, но было два сына - Алексей и Василий. Похожи были братья друг на друга, как два яблока с одной ветки. И пригожи оба - ни лицом, ни ростом не обижены. В игре ли, в драке всегда друг за друга горой стоят. Обидишь одного - будешь дело иметь с двумя сразу. Отец у них на охоте погиб. Как вернулся со службы, пошел с мужиками на охоту, так и смерть свою там нашел.
А места в тех краях заповедных, дичью богатые, охота добрая, да не всегда удачная. Как пойдут мужики на лесовика так, считай, иного домой на руках несут. Помается, сердечный, ден пять и отмучается. Так братья и остались сиротами. И решили они матери крепкой опорой стать. Во всем ей помогали. Радуется сердце матери.
А время-то шло и шло - выросли братья. Раз зовет их мать и говорит: «Надо бы вам, сынки, остепениться. Я так думаю, что пришла пора вам жениться, свой дом завести, свое хозяйство. Да и мне на старости лет подмога будет в доме большая. Было у меня два сына, хочу и на дочерей посмотреть, а там и внуков перед смертью потятешкать. Но хочу, чтобы вы жен себе по сердцу выбрали».
Задумались братья, три дня сроку попросили, через три дня явились и говорят ей:
- Крепкую задачку ты дала нам, матушка. Но воля материнская - закон для нас. Выслушай нас и благослови.
Первым поклонился матери Василий, поклонился он ей и говорит: - «Я думаю к мельнику сватов послать, сосватаю его единственную дочь Алену. Она девка видная и приданного за ней дают немало. А как помрет старый мельник, так и я хозяином стану. - Да мила ль она тебе, сынок? Жизнь прожить - не поле перейти. Все умеючи нада. Смотри, как бы горя не намыкаться.
- Да ладно, матушка, чего уж там. Стерпится - слюбится.
Помрачнело лицо матери, вокруг глаз морщины легли. Глаза потемнели, как омуты. Но слово поперек не сказала она сыну. Лишь вздохнула, да К Алеше повернулась:
- А ты, Алешенька, кого в дом приведешь, кого мне дочерью назвать прикажешь?
- А я, матушка, за счастьем далеко не ходил. Пошлю сватов к соседу нашему Ивану-пастуху. Сватать буду его младшую дочь Настеньку. Пусть приданного нет за ней - в семье-то она осьмая, да мила она мне и я ей люб. Будет она мне женой хорошей, а тебе дочерью ласковой и помощницей верной.
Разгладились морщины на материнском лице. Засветились глаза ее ясными звездочками, улыбнулась она сыновьям, да и говорит: - «Ну, что ж, сынки! Тянуть не будем, завтра же сватов зашлем, а там и за свадебку». Слово сказано - дело сделано. Заслали сватов, свадьбу три дня играли. Народ в тех краях и работать умел и веселиться умел.
Отшумела свадьба веселая, начались дни обыденные. Алексей с Настенькой в родительском доме живут. Авдотья-вдова на сноху не нахвалится. А Василий к жене перебрался. И как перешел он с родного двора к мельнику во двор, так словно подменили человека - чванливый стал, спесивый, важный, как купец какой. В родительский дом и сам ходить перестал, и жене не велел. Раз один зашел, да с порога же назад повернул, говорит: «Бедностью пахнет». Ох, и горько же матери было, да простила она неразумного сына. Сердце материнское все прощает.
Еще сколько-то лет прошло. Живут братья своими семьями, дети уже свои растут. Так бы и жили, друг друга не касаясь, но беда пришла. Заболела мать у братьев. Да так тяжело, что снадобья ей никакие не помогают. Алексей все хозяйство запустил, все, что мог продать, продал - лишь матушке лекарство найти, которые помогли бы. Но нет лекарства от старости - умерла мать у братьев. А в доме и на гробовину гроша нет.
Отправился Алексей к брату Василию за помощью, а тот его и на порог не пустил, как перед нищим, дверь захлопнул.
Пришел Алексей домой, горько ему за брата. И тут подходит к нему жена его Настенька и говорит: - «Ты не печалься раньше времени, Алешенька, ты сходи в лес, сруби дерево покрепче, да и сам сделай матушке гробовину. Так оно лучше будет».
Послушал Алексей жену, пошел в лес. Долго ли он шел, а думы горькие о брате опять его одолевать стали. Не заметил Алексей, как в незнакомой стороне оказался. Видит он, что за диво! Стоит он на поляне, а посреди поляны сосна растет. Да что за сосна, всем соснам - сосна, сосна-королева. Большая, высокая, раскидистая, макушкой в небо упирается, а зверья да птиц на ней - счету нет. В дуплах белки живут, на ветвях птицы в гнездах, в корнях барсук нору устроил. И у всех потомство свое, все пищат, стрекочут - есть просят. Улыбнулся Алексей, да тут же снова и нахмурился: не до радости ему. Обошел сосну раз, другой и думает: - «Срублю такую - и матери на гробовину хватит я дом подновлю». Размахнулся он, ударил топором по сосне, да словно стон пошел по полянке, а топор отлетел от ствола. Второй раз ударил он но сосне - задрожала сосна, переполошились звери и птицы. В третий раз ударил Алексей но сосне - лишь маленькая зарубка появилась. Тут бы и рубить, да притомился Алексей, присел под дерево отдохнуть и думает: - «Как крепка сосна! Три раза я ее срубить пытался, а она мне отпор дала. Могучее дерево! Ишь, скольким тварям живым приют дала. А срублю я ее, мне польза одному будет, а им - то беда будет. И гнезда порушатся, и детенышей сколько поубивается. Нет, матушка говорила, что лишь злой человек слабого обидеть. Срублю я другое дерево. Вот только отдохну чуток - и за работу».
Лег он под сосной, а топор рядом бросил. Притомился Алексей, да и уснул. Спит он крепко и спится ему, что пришла па эту поляну мать его Авдотья, молодая да веселая. Подошла к нему и но щеке погладила, а потом повернулась и опять в лес ушла. Спит Алексей, ничего не слышит. А из того места, где на сосне зарубка осталась, тоненькой струйкой смола течет. Течет смола, капает да все на топор. Долго ли капала, нет, да перестала.
Проснулся Алексей, смотрит и глазами своим не верит: что за диво! Топор-то золотой стал. Удивился он такому делу да домой стал собираться. Так, задумавшись, до дому и добрался. А сосна-то в след ему долго шумела. Благодарила вроде бы как.
С тех пор хорошо стал Алексей жить. И счастье к нему в дом пришло и удача. А Василия злоба душит. Как так, Алешка из голи бедняцкой с ним сравнился. Не так тут что-то. Положил он гордость свою до поры, до времени в карман, да и к брату в гости пошел - вроде бы как прошлое забыть пришел просить, да обиды старые. А сам-то решил выведать, как это брату такая удача привалила. Алексей - душа нараспашку - все брату рассказал: и то, как с горя в лесу заплутался, и то, что могучую сосну не срубил, и то, как, проснувшись, рядом топор золотой увидел. Молчит Василий, а зависть его душит... Ноги самого уже давно домой тянут. Прибежал он домой, стал с женой советоваться, долго ли они думали, да вот, что порешили продали они все, что имели-и дом, и мельницу, и хозяйство. Топоров, понакупили, и отправился Василий в лес. Отыскал эту поляну, видит - не соврал брат, растет там могучая сосна. И принялся Василий за дело. Всю сосну топорами истыкал, места живого на ней не оставил. Сел и стал ждать - когда топоры золотыми сделаются и каким он богатым тогда будет. Мечтал, мечтал и уснул.
И спится ему сон, что выходит из лесу на поляну мать его Авдотья с сосновой веткой в руке и веткой этой бьет его прямо по лицу. Вскочил Василий видит: нет Авдотьи-солдатки, а сосна осыпается. Вся смола с сосны стекла, сосна высохла, все иглы осыпались, птицы, звери разлетелись, разбежались, одни топоры торчат, да и те не золотые, а смолой облитые. Кинулся Василий к сосне, схватил один топор, а тот ни с места. За ним другой, третий и те намертво в стволе вросли.
Так погибла могучая сосна, но и жадного Василия проучила.
Глава из книги Эзры Ховкина «Странствия Боруха».
С
ынок, ты много раз бывал в синагоге и, наверное, заметил, что есть два вида нищих. Одни вытягивают лодочкой руку и начинают жадно просить, не дожидаясь, пока ты полезешь в карман. Другие сидят молча и серьезно. Если их заметят и дадут цдаку, они спокойно поблагодарят. Если нет - промолчат. Они понимают, что быть еврейским нищим - это работа, о которой немало сказано в нашем законе. У нищего, например, есть обязанности. Он должен отложить десятую часть своих денег и дать ее другому нищему, которому не так повезло. У него есть и права. В любой еврейской общине его должны дважды покормить в будние дни и три раза - в субботу. Но главная работа нищего - бродить по свету и проверять, не зачерствело ли сердце еврея. Тот, кто забыл, что есть такая заповедь - цдака, похож на могучий поезд, который мчится навстречу аварии. Однако есть надежда. На каждой станции имеется путевой обходчик, который день за днем идет по насыпи, проверяя путь. В случае чего он махнет флажком машинисту, и тот вовремя выпустит пар. Так же и наши нищие - идут навстречу энергичным людям, которые торгуют, строят, дают ссуды. А нищие протягивают руку, словно машут флажком, чтобы еврей остановился и вспомнил. Чтобы он сбросил пар и спросил себя: «А похож ли я на еврея?..»
Эта работа была такой важной, что один богач тоже решил заняться ею. Звали его Рафаэль-Шломо. Как и его брат Шолом-Шахнэ, Рафаэль-Шломо любил вечером, покончив с делами, бродить по кварталам Вильны. Но если Шолом-Шахнэ раздавал деньги, то Рафаэль-Шломо их собирал.
Как это делалось? Представь, сынок, что ты купец. Спозаранку отправился закупать товар, потом открыл магазин, и весь день в нем толпились покупатели. С одними ты обменивался приветствиями, за другими следил, чтобы они не положили себе что-нибудь в карман ненароком. Торговался? Конечно. Глупо продавать себе в убыток, но и нельзя назначить такую несусветную цену, из-за которой товар будет вечно лежать на полке. Словом, весь день суета и нервы. Потом ты повесил на дверь тяжелый замок, и пошел в синагогу молиться Минхо. Потом с другими евреями вы сидели за длинным столом, раскрыв огромные страницы Талмуда, и, борясь с дремотой и усталостью, ты морщил лоб, стараясь понять ход рассуждений. И вот зажглись на небе три звезды, приказывая евреям читать Маарив, вечернюю молитву. Помолились и стали расходиться.
«А гутэ нахт! А гутэ нахт!» «А гутэ нахт!» - звучало на крыльце. Евреи желали друг другу доброй ночи. Наконец ты дома за накрытым столом. Жена хлопочет, расставляя блюда. Дети шумят, а у тебя нет сил даже прикрикнуть на них построже. Усталость и покой тяжелым теплом сковывают тело. И вдруг стук в дверь.
- Кто там? - кричишь ты.
- Гиб мир а недовэ! Пожертвуйте что-нибудь! - раздается с улицы.
Ты велишь жене открыть, и вот вместе с ветром и дождем порог твоего жилища переступает известный богач Рафаэль-Шломо с протянутой рукой. Сначала ты не веришь своим глазам, потом думаешь, что богач спятил. Но он спокойно и серьезно говорит:
- Забудь, что я богатый Рафаэль-Шломо! Представь, что я бедняк, который нуждается в твоей помощи. Дай ему столько, на сколько хватит сил. И пусть Вс-вышний наградит тебя за щедрость!
Сынок, ты чувствуешь неловкость и беспокойство. Известно, что этот чудак каждый вечер отправляется собирать деньги для бедняков и вот, наконец, навестил твое жилище. Для бедняков это хорошо: им не придется, подавив гордость, просить о помощи, потому что она придет к ним сама. А вот людям состоятельным приходится чесать затылок: мало не дашь, стыдно, а много жалко, да и все равно не переплюнешь богача. И вот, копаясь в кошельке, ты, сынок, бормочешь:
- Сейчас, сейчас, реб Рафаэль. . . Вообще, дела идут не так уж хорошо, цену на сукно опять пришлось сбросить. А потом, скажите, зачем так мучиться? Я дам всего несколько монет, а вы ради этого тратите целый час, вместо того, чтобы провести его с семьей...
Богач махнет рукой:
- Не берите в голову, реб Менахем. У цдаки другой счет: ценится не то, сколько человек дает, а сколько он от себя отрывает. Поэтому ваше серебро для Творца может быть дороже, чем мое золото. Но я тоже не прогадал. Говорится, что тот, кто собирает цдаку у других, получит награду больше тех, кто дает ее. Так что все в порядке!
Сынок, ты дал ему больше, чем хотел сначала. Богач пожал тебе руку и скрылся за дверью. А ты остался сидеть у стола, подперев подбородок рукой и думая о том, сколько домов обойдет сегодня Рафаэль-Шломо. В городе ему дали прозвище Богатый Нищий. Мне кажется, что этот нищий истоптал во время своих прогулок больше сапог, чем все городские бедняки вместе взятые!
Но самое интересное начиналось потом. Придя домой, он внимательно считал выручку и прибавлял к ней из своего кармана ровно столько, сколько дали все остальные. Таким образом, собранная сумма удваивалась.
А еще интересней было дальше. С потяжелевшим кошельком Рафаэль-Шломо шел к своей матери, Саре. Он говорил ей, сколько там денег, и она добавляла такую же сумму из своих. Цдака увеличивалась в четыре раза!
Выезжали казаки на лихих лошадях, чтобы саблей-пикой добыть русскому царю город Вильну. Их встречали паны в блестящей броне, с перьями на шапках. И литовцы тоже были не прочь завоевать его, и немцы никогда о нем не забывали. Но мне кажется, сыночек, что все-таки этот город был наш, потому что такие люди, как Рафаэль-Шломо вымостили его своей добротой.
Прошло много лет. Богатый Нищий состарился. Сердце по-прежнему горело желанием помочь беднякам. А вот ногам стало трудно взбираться по узким лестницам. Тогда он собрал семь самых богатых людей Вильны и сказал, что продаст звание Богатого Нищего тому из них, кто заплатит больше остальных. Конечно, эти деньги тоже пойдут в цдаку. Богачи стали торговаться. Один называл круглую сумму, другой прибавлял, а третий давал еще больше. Они бились за право бродить вечерами по улицам под дождем, нащупывая в темноте ногой скользкий камень. Наконец богачи порешили поделить титул и расходы поровну.
Итак, все пошло по-прежнему. Тогда, в той жизни, ты, усталый, садился вечером за стол, и снова стук в дверь.
- Кто там?
Жили в одной деревне два брата – богатый и бедный.
Богатый ездил в город и продавал пшеницу, а у бедного дети по миру ходили – себя кормили да отцу с матерью носили.
Вот раз надумал бедный брат богатому поклониться и просит его чем ни на есть пособить.
А богатый и говорит ему:
– Чем просить, братец, собери-кось весь свой хлеб, да снаряжайся со мной в город на базар. Нынче на пшеницу цены хорошие, да и на другой хлеб цена хороша.
Пошел бедный брат – все засеки подмел, собрал весь хлеб до зернышка – сколько было у него.
Набралось мер пять.
Запряг лошадку. А лошаденка была у него худая-прехудая. Ну, да не тяжело везти, авось, потянет.
А богатый брат такой воз накрутил, что едва лошадь повезла. А была хорошая, – сытая да резвая.
Вот и отправились оба в дорогу.
Богатый пере?же идет, а бедный сзади.
Подъезжают к горе. Богатый хвостнул лошадь кнутом и живо в гору поднялся, а бедный до полугоры доехал, и стала лошадь.
Вынул он из саней сена, наклал лошадке – время-то уж к вечеру было, – а сам пошел сучьев наломать, костерок развести.
Шел лесом, шел и отбился от своей лошади. Густо лес стоит – и вперед не пойти, и назад не выйти.
Вот он влез на дерево, чтобы поглядеть – нет ли в какой стороне огонечка.
Глядел-глядел – видит: в одной стороне чуть светится.
Он и пошел туда, на огонек.
Выходит на широкую поляну. На поляне дом стоит большущий-пребольшущий, нигде такого не видывал.
Заходит он в дом, а в доме никого нет, пусто.
Он одну дверь отворил, другую отворил, туда заглянул, сюда посмотрел – и видит: стоит стол накрытый, и на столе много всякой еды и вина всякого разного.
Только он хотел за стол сесть, слышит – за стеной кто-то голос подает:
– Коли ты добрый человек, поди сюда!
Он пошел. А там женщина, незнаемо какая, родами мучается. И некому у ней младенца принять, и некому обмыть.
Ну, мужик принял у ней ребеночка, прибрал, обмыл да тут же и окрестил.
После того повела его эта женщина к столу, посадила и давай угощать. Наелся бедный брат так, что бока на сторону, и вина напился допьяна.
А женщина ему и говорит:
– Иди теперь схоронись до поры под печку. А то худо будет. Придет мой муж и убьет тебя.
Он пошел, залез под печь и сидит там.
Слышит: застучало в дверях – приходит муж той бабы.
Зашел в дом, спрашивает:
– Что это будто у нас русским духом пахнет? Нет ли кого чужого?
Она говорит:
– Чужих нет.
Ну, он больше спрашивать не стал, сел за стол.
– Давай, жена, ужинать.
Она подает. То подает, другое подает, а потом и говорит:
– Да ты ведь и не знаешь, что тут без тебя было.
– А что было?
– Да кабы не добрый человек, я бы, может, и по земле боле не ходила.
– А чем тебе добрый человек помог?
– То-то, что помог. Сынка принял. И обмыл, и окрестил. Теперь он нам кум.
– А где же он у тебя? – спрашивает тот мужик.
– Да вон под печкой сидит.
– Ну, кум, выходи! – говорит хозяин. – Выходи, не опасайся. Попьем, поедим!
Вылез бедный из-под печки и сел за стол с новым кумом.
Пьют да едят да песни поют.
А бедный нет-нет и задумается.
– Ох, – говорит, – кум, я-то здесь сыт да пьян, а дети и жена дома голодом сидят.
– Не толкуй, кум! У меня им брошен узелок аржаной муки – хватит до твоего приезду.
Один день гостит мужик у кума с кумой и другой день гостит.
А на третий говорит куму:
– Пора мне, куманек, в город ехать.
– Что же, коли надо, поезжай. Я тебе своего Серка дам.
И вот запряг он куму Серка и насыпал целый воз пшеницы, а кумушка в скатерку попутничков завязала.
– На тебе, кум! Хватит, пока домой не приедешь!
Взял он эти попутнички и сел в сани. А кум ему и говорит:
– Поезжай с богом. Да только крепче на возу держись. В гору поедешь – там твоя лошадь стоит. Я ей сена подбросил. А под гору поедешь – там твой брат лежит. Его опрокинуло и возом придавило. Так ты, когда мимо проезжать будешь, задень легонько за роспуски, вот и выручишь его. Прощай, кум!
Махнул он шапкой. И как махнул, так и покатил этот Серко – только снег из-под саней по?рхает. А править им и не надо – сам знает, куда идти. Да только не идет, а ветром летит.
Бедный брат привалился на возу ни жив, ни мертв. Вот, – думает, – убьет его Серко.
Да нет, ничего, живой едет – хоть и скоро да споро.
Идет мимо горы, где лошадь была оставлена. Смотрит-смотрит, а ее едва видать, до того много сена кругом навалено!
Стал под гору спускаться. Верно – братний воз опрокинут лежит, и хозяин под ним чуть жив.
Ну, он мимо поехал, за роспуски задел и распрокинул воз.
Поднялся богатый брат и поехал вслед за бедным. Да только теперь и не угнаться за ним. Зря лошадь мучает. К вечеру добрался до постоялого двора. А брат уже там, – вместе пристали ночевать.
Богатый спрашивает бедного: где, мол, такого коня взял?
Тот рассказывает: так, мол, и так.
Богатому это обидно показалось.
«Пойду, – думает, – на двор и наложу ему каменьев в воз. Пускай пристановит своего Серка».
Подумал и сделал. Ночью пошел во двор и давай под хлеб да под рогожу каменья класть. Кладет, кладет – полкуба наложил...
– Ну, теперь, – говорит, – с места не скрянуть.
И пошел обратно в избу.
Утром, чуть свет, собирается богатый брат в город. А бедный еще на печи лежит.
– Поезжай, – говорит, – братец, вперед. Я тебя настигну.
«Настигнешь теперь! – думает богатый брат. – Как бы не так!»
Вот едет он, едет, погоняет коня. А сам нет-нет да и оборотится назад – не видать ли брата?
Раз оборотился, другой оборотился – никого не видно.
А в третий раз обернулся да поглядел – снег столбом стоит! Вот он – Серко! Догоняет, догоняет – и перегнал!
Богатого брата ажно пот на морозе прошиб.
Думает: «Что ж такое? Столько каменья наложил, а он везет, воза своего не слышит...»
И вот приехали оба брата в город. Стали рядом и раскрыли воза.
Пошел народ пшеницу покупать.
Подойдут к богатому брату, посмотрят: ничего, хлеб как хлеб.
А подойдут к бедному брату – и остановятся: не видано такой пшеницы! Зерно в зерно! И где выросла!
Стали вокруг него толпиться, толкаться. Всякому купить охота.
Распродал бедный брат всю пшеницу – до зернышка. Глядь, на дне воза, где каменье было наложено, – сахарные головы лежат.
Богатый брат как увидел это дело, так почернел весь.
А бедный уж и дивиться перестал.
– Сахару, – говорит, – кому надо? Сахар продаю!
Продал – и цельный мешок денег выручил.
Потом воз закрыл, сел на возу.
– Прощай, – говорит, – братец! – И махнул шапкой.
И как махнул – так Серко и покатил, что сильней ветру!
Привез его обратно, к куму.
Кум спрашивает: – Ну, что? Продал пшеницу?
– Продал, – говорит и подает куму денег мешок.
А тот не берет.
– Тяжел ли мешок? – спрашивает.
– Ничего!
– А довольно ли тебе на поправку будет?
Бедный брат только кланяется.
– Довольно, кум.
– Ну, садись теперь с дорожки пообедать! И винца попьем.
Сели за стол. Бедный и говорит:
– Мне-то здесь хорошо. А дети там голодом!
– Не толкуй, кум! У меня им два узелка брошено. Хватит до твоего приезду.
Два дня погостил мужик у кумы с кумушкой, а на третий собираться стал.
– Ну, кум, спасибо тебе, а мне и домой пора.
Кум говорит:
– Коли пора, то и пора.
И свел мужика в погреб. А в том погребе три засека с деньгами: в одном – медные, в другом – серебряные, в третьем – золотые.
Он ему насыпал три мешка золота, три мешка серебра и четыре мешка меди.
Вынес, положил на дровни и говорит:
– Это тебе в придачу. Да еще дарю тебе своего Серка, а ежели этот Серко плох будет – приезжай. Я тебе нового дам!
И вот попрощался он с кумом и кумушкой, сел на дровни, свистнул – и как покатил Серко! Шапки на голове не удержать!
Опять едет мимо той горы, где лошадь у него оставлена была. Смотрит: она как стояла, так вся в сене и стоит.
Не видно даже, где она есть.
Ну, он выкопал лошадь из сена, привязал ее сзади и приехал домой.
Впустил Серка на двор, а дети бегут, встречают отца.
– Папа, теперь у нас хлеба много. Теперь мы не будем плакать да у чужих просить.
Заходит он в сени, а там четыре куля муки принесены. Заходит в избу – по всем по лавошникам много хлеба напечено.
А богатый брат как поехал, так и вернулся назад. Всю пшеницу обратно привез. Никто у него и горсти не взял. Будто он всю свою удачу вместе с каменьем на братний воз переложил.
Так с тех пор и стало. Что ни делает богатый – все без толку. Хоть брось! Никакому началу нет хорошего конца.
А бедному во всем удача пошла. Живи да радуйся, да кума добром поминай!
А кто он есть тот кум – про то неведомо. Человек ли, нет ли – иди знай!
Ответ оставил Гость
Жили два брата: богатый и бедный. Богатый сам ничего не делал, было у него много работников. А бедный удил в озере рыбу - тем и жил.
Справлял раз богатый свадьбу - сына женил. Много собралось у него гостей.
“Пойду-ка и я к брату в гости”, - думает бедняк. Взял он взаймы у соседей каравай хлеба да и пошел на свадьбу.
Пришел и стоит на пороге с хлебом. Увидел его богатый брат:
Ты чего притащился? У меня тут гости не тебе чета! Убирайся отсюда!
И прогнал его,
Обидно стало бедному брату. Взял он удочку и пошел рыбу ловить. Сел в старый челнок и выплыл на середину озера. Удил, удил - а все мелкая рыбешка попадается. А тут и солнце уже заходит. “Ну, - думает бедный рыбак, - закину на счастье еще разок”. Закинул он удочку и вытащил такую рыбину, какой отродясь не видывал: большая да вся серебряная.
Порадовался он дивной рыбине и стал ее в торбу запихивать. А та и говорит вдруг голосом человечьим:
Не губи меня, добрый человек, отпусти назад в озеро.
Вспомнил рыбак про своих детей и говорит:
Не могу тебя отпустить - и сам я голодный да и дети давно есть хотят. С чем я домой вернусь?
Раз ты такой бедный, - говорит рыбина, - то засунь руку мне в рот и вытащи оттуда золотой перстенек.
Подумал рыбак и говорит:
Боюсь, ты мне еще руку откусишь.
Не бойся, не откушу!
Осмелел рыбак, сунул руку рыбине в рот и вытащил оттуда золотой перстенек.
А что мне с ним делать? - спрашивает рыбак. - Ведь он меня не накормит.
Ничего, - говорит дивная рыбина, - еще как накормит! Выбрось свою мелкую рыбешку из челна и кинь туда перстенек этот.
Так рыбак и сделал. И только бросил он на дно челнока перстенек, как вмиг стала целая куча денег.
Отпустил рыбак рыбину в озеро, а сам к берегу побыстрее поплыл. Снял он на берегу рубаху, сложил в нее деньги и пошел домой.
Зажил теперь бедный брат так, что лучше и не надо. Поставил новую хату и созвал гостей на новоселье. А брата не позвал - не мог простить ему обиды.
Проведал богатый, что его бедный брат новую хату построил и с гостями пирует. Говорит он сыну:
Ступай погляди, что у него там делается. Пришел сын, поглядел да и бегом назад.
Ой, - говорит отцу, - у тебя того нету, что у твоего бедного брата, - и хата новая, и скотины полно, и на столе всего вдосталь!
Богатый так от зависти и почернел. Посылает опять сына, чтоб позвал бедного брата.
Приходит бедный брат к богатому.
Откуда у тебя столько добра? - спрашивает богатый брат бедного. - Ты, говорят, живешь лучше моего.
Бедняк все и рассказал, как было.
Как услыхал это богатый, так руки у него и зачесались.
“Пойду-ка, - думает, - и я поймаю ту рыбину”.
Взял он удочку покрепче, сел в новый челнок да и поплыл на середину озера. Ловил, ловил и выудил-таки дивную рыбину.
Не губи меня, - просит рыбина, - отпусти назад, у меня там дети малые...
Нет, голубушка, - заупрямился богатый. - Не пущу! Дай мне такой же перстенек, какой дала ты моему брату.
Так брат твой был бедный, у него и хлеба не было. А тебе-то зачем?
Как так зачем? Не хочу, чтоб брат был богаче меня! Давай перстенек и все! А нет - отнесу тебя домой и зажарю.
Ну что ж, - говорит рыбина. - Бери, коли ты такой уж завистливый. Мне-то что.
Раскрыла она рот. А жадный богатей всунул ей в рот руку по самый локоть. Тут рыбина как придавит зубами - откусила руку и нырнула с нею на дно озера.
Воротился богатый брат домой и без денег, и без руки.
