Каковы условия содержания в СИЗО? Правонарушители, в отношении которых ведётся дознание или обвиняемые во время судебного процесса, как правило, (следственных изоляторах временного содержания). В СИЗО содержатся нередко и после суда и вынесения приговора, в тех случаях, если преступник подал апелляцию. У людей, никогда не попадавших в заведения такого рода, возникает множество вопросов относительно комфортности пребывания.
Распорядок и условия пребывания в СИЗО едины для всех арестантов.Родственники тех, кто попал в следственный изолятор временного содержания в первый раз, интересуются:
- можно ли передать вентилятор;
- можно ли пользоваться мобильником;
- чем кормят;
- в передаче и пр.
На некоторые вопросы можно ответить сразу: «вентилятор использовать в СИЗО запрещено» и «мобильными телефонами заключённым пользоваться не разрешается». Ответы на другие вопросы о жизни людей, содержащихся под стражей, не столь очевидны и потребуют некоторого времени.
Жизнь в СИЗО
Для многих людей, которым вменяется вина в совершении преступлений, предварительная изоляция стала тяжелейшим испытанием, поскольку количество ограничений в изоляторах временного содержания намного превышает число ограничений в колонии или в тюрьме. Невозможность получить в передаче из дому вентилятор в жаркие летние дни и отсутствие возможности в любой момент связаться с близкими людьми – это не самые большие проблемы.
С полным на то основанием можно назвать испытанием воли для заключённых в изоляторы. В СИЗО содержатся мужчины, женщины и подростки, начиная с определённого возраста. Следует сразу отметить, что комфорта для женщин и подростков намного больше, чем для мужчин. Во всяком случае отсутствуют некоторые ограничения.
Процедура приёма
Задержанных за различные правонарушения мужчин и женщин могут направить на содержание в следственный изолятор в любое время суток, поскольку он работает круглосуточно. Прибывшие арестанты подвергаются тщательному личному досмотру, в ходе которого осматривают внутренние полости с целью предотвращения вероятности проноса предметов и веществ, запрещённых к применению. Тщательному обыску подвергают вещи новоприбывших, вплоть до вспарывания предметов одежды и осмотра их изнутри. В процедуру приёма входят также снятие отпечатков пальцев (дактилоскопия), опрос и фотографирование.
Новоприбывшему вкратце сообщают об условиях пребывания и направляют в помещение, выбираемое с учётом целого ряда факторов.
Выбор камеры
При выборе места отсидки учитывают следующие критерии:
- пол (разнополые заключённые вместе не содержатся);
- возраст (подростки располагаются отдельно от взрослых);
- уровень опасности (осуждённые пожизненно содержатся отдельно);
- количество отсидок (попавшие повторно/многократно содержатся отдельно от тех, кто попал в СИЗО в первый раз);
- для воспрепятствования общению и налаживанию коммуникативных связей подельников и проходящих по перекликающимся процессам сажают в разные помещения.
Условия в камерах
Относительно условий следует сказать, что при норме 4 метра на человека в реальности получается, что на одного обвиняемого/подсудимого приходится 2,5 метра. Адаптироваться к таким условиям невозможно, в итоге у людей по причине постоянного нарушения жизненного пространства нередко возникают нервные срывы или присутствует постоянное угнетённое моральное состояние. В камерах наличествует соответствующее нормам количество посадочных и спальных мест, но если учесть, что помещения нередко переполнены, то несложно понять, что отдохнуть человеку в таких условиях практически невозможно. Имеются также спальные принадлежности и минимальные средства гигиены.
Поднимаются арестанты в шесть часов утра, после умывания их начинают кормить. После побудки и до отбоя в десять вечера лежание на нарах запрещается. Людей, сидящих в изоляторе временного содержания, выпускают только для:
- проводимых в интересах следствия выездных мероприятий (следственные эксперименты, опознания, очные ставки);
- периодических посещений защитника или адвоката;
- 15-ти минут водных процедур в бане или в душе каждую неделю;
- ежедневных прогулок.
Тесные камеры и некомфортные условия – почва для распространения всевозможных инфекций и развития заболеваний. Поэтому содержание под стражей невозможно в ряде случаев.
Заболевания, препятствующие помещению в СИЗО
Содержание в условиях, тяжёлых даже для здорового человека, для больного может стать роковым. Поэтому при наличии определённых болезней в размещении в СИЗО отказывают. Отсутствие условий, делающих возможным пребывание в изоляторе для больного человека, и низкий уровень медицинского обслуживания неоднократно обсуждались на самых разных уровнях, но заметного прогресса достигнуто не было. В перечень болезней входят:
Независимо от тяжести и типа заболевания освободить от пребывания под стражей может только комиссия, которая выдаст заключение. Направление на комиссию оформляет следователь или дознаватель, курирующий дело. Санчасть представляет собой несколько палат, в которых арестанты получают стационарное лечение или медицинскую помощь.
Шикарными условиями санчасть похвастаться не может, но подследственные или обвиняемые могут при необходимости проконсультироваться со специалистами разных профилей и получить лекарства/процедуры.
На приём к специалистам можно записаться у круглосуточно дежурящих фельдшеров. Кроме того, фельдшеров можно вызвать к больному в любое время. Если больному требуется госпитализация, инспектор охраны отправляет с ним на скорой помощи конвой сопровождения.
Питание
Спустя полчаса после утренней побудки приносят завтрак. Функции поваров, уборщиков, раздатчиков и прочего обслуживающего персонала выполняют осуждённые, оставшиеся отбывать срок наказания. Все три приёма пищи состоят из блюд первого, второго и чая. Людей с ослабленным здоровьем должны кормить блюдами из специальной диеты, включающей творог, говядину и курицу, молочные продукты, соки, яйца. Качество питания зависит во многом от того, насколько внимательно начальство относится к данному вопросу. Среди сидящих по второму – третьему разу принято использовать всевозможные ухищрения для получения улучшенного питания. В отношении питания жизнь в СИЗО оставляет желать лучшего.
Баня и прогулка
Арестантов, которым предстоит сидеть длительное время, беспокоят перспективы ограничения движения и отсутствия свежего воздуха. Гигиена также вызывает немало вопросов. Большую часть дня заключенные сидят взаперти. Прогулки занимают один час и проходят в специальных прогулочных двориках. Посаженные впервые нередко вначале отказываются от прогулок, о чём потом сожалеют. Отказаться от прогулки можно, но не принято оставлять одного человека в помещении. Тот же принцип работает при выводах в баню, которые бывают 1 раз в неделю. Инспекторы охраны помнят о первом правиле, гласящем: «Никогда и нигде одного заключённого не оставлять». Исключением является ШИЗО.
Пользование телефоном
Близкие многих арестантов в первую очередь стараются выяснить, имеет ли право заключённый звонить по мобильному телефону. Пользоваться мобильным телефоном арестованный и находящийся под стражей права не имеет.
Попытка передать сидельцу устройство связи тем или иным способом сурово наказывается. Обвиняемому или подозреваемому разрешают телефонное общение с близкими людьми или другими лицами только при наличии письменного разрешения от судьи или следователя и при наличии технических возможностей. Разрешение выдаётся на один разговор. Висеть часами на телефонах, как в обычной жизни, у арестованных не получится, поскольку продолжительность беседы небольшая и определяется следующими факторами:
- количество средств на счёте у заключённого;
- размеры общей очереди.
Беседу разрешается вести под контролем сотрудников-надзирателей. В разрешении на ведение телефонного разговора, заверяемом гербовой печатью, указываются:
- данные заключённого;
- адреса и номера абонентов.
На основании разрешения заключённый пишет заявление, указывая в нём те же данные и язык, на котором будет вестись разговор. Если диалог ведётся на иностранном языке, приглашается переводчик. Следует знать, что телефоны прослушиваются, и беседа может быть прервана в любой момент. Не разрешены разговоры по телефонам, в которых:
- передаются сведения, мешающие ходу расследования;
- произносятся угрозы, оскорбления, призывы к расправе;
- передаётся информация о системе охраны, охранниках, уловках при передаче запрещённых предметов;
- разговор ведётся не на том языке, который был указан в заявлении.
Если разговор был прерван по одной из указанных причин, то вероятность того, что его разрешат следующий раз, очень низкая. О досрочном прекращении разговора докладывается начальству в обязательном порядке.
Нередко заключённые пытаются воспользоваться телефонами, которые были тайно переданы близкими. Если факт обнаружения устройства связи зафиксирован, заключённого ждёт наказание, которое может представлять собой запрет свидания или другую меру ограничения.
Правила распорядка
Правила внутреннего распорядка диктуют заключённым, как вести себя в СИЗО и состоят в следующем:
- Обязательный контроль правил хранения запрещённых предметов и соблюдения режима пребывания. Камеры спонтанно досматриваются на предмет наличия запрещённых предметов (наркотики, телефоны и комплектующие к ним и пр.).
- Побудка в шесть утра по электрическому звонку.
- Завтрак через полчаса после сигнала подъёма.
- Пересменка конвоиров с 8 до 9 утра. Во время пересменки конвоиры проверяют, как живут арестованные, собирают жалобы, осматривают помещения.
- Днём заключённые могут читать, писать письма, играть в настольные игры.
- После 22 часов свет уменьшается, что означает подготовку ко сну.
В действительности заключённые начинают бурную деятельность по передаче всевозможных предметов, обмениваются посланиями на тему «как мы живем» и т. д. Распорядок дня в СИЗО строго регламентирован.
Вчера, в воскресенье, я целый день читала ужасные ужасы про женские тюрьмы, а сегодня, в понедельник, я проснулась и пошла в баню. Надо сказать, что я люблю ходить в баню, в общественную, где много разных голых женщин. В целом, хороших. Но когда сегодня я представила, что нам придется провести вместе не полтора часа, а, к примеру, полтора года - мне стало не по себе. Сходство с тюремными способами самоорганизации и установления иерархии меня насторожило. Женщины.
Во-первых, в бане всегда есть свои котировки. Если у тебя нет вполне определенного набора всяких принадлежностей - ты не в теме. Предложишь проветрить в парилке - могут легко сказать: «сначала шапочку надень, а потом нас учи». Если же у тебя, наоборот, слишком много всяких примочек - то на тебя смотрят с ухмылкой. «Общака» там нет, так что всё, что ты можешь сделать для всеобщего блага - это не выёбываться. Интересно, что сама телесность (худоба, полнота, строение тела) значения не имеет. Голое тело присутствует как бы по умолчанию, как нечто обязательное для пребывания там. Подобно приговору в тюрьме.
Во-вторых, «масти» в женской бане, как и в тюрьме, назначаются самопроизвольно и очень связаны с возрастом. Наиболее мужеподобные и взрослые женщины (обычно их несколько), берут на себя поддержание нужной температуры в парилке. Тем, кто помоложе, они часто указывают на количество листьев с однозначным намеком «подмели бы, раз сидите, женщины все-таки». Те же немногие смельчаки, которые прыгают в ледяной бассейн (очень холодный) могут мгновенно получить право контролировать температуру: «пусть-пусть поддаст, она знает толк, видела, как она в ледяной воде-то плещется?»
В-третьих, всегда есть противостояние между группами. Те, кто в данный момент следит за парилкой, самоустановленные «блатные», являются объектами сквернословия тех, которые ждут, пока «парильщицы» уйдут, и когда вторые, наконец, смогут сделать все по-своему, конечно же, лучше. А пока они ждут, они сидят на банных скамьях (напоминающих нары) и, порой даже очень злостно, обо всем этом шепчутся.
В-четвертых, ситуативность взаимопомощи. Женщина, которая вызывается мылить тебе спину (даже иногда знакомый ранее тебе человек) легко может наговорить про тебя гадостей или просто неловких подробностей, как только ты переступишь порог парилки. Ты уходишь, а она остается в вынужденных условиях самых разных разговоров. Допуск к телу здесь ничего не значит.
В-пятых, всегда есть безусловные «другие». Например, обильно татуированные барышни. Или девушки с пирсингом. Для русских банщиц они все еще являются диковинкой, и я ни разу не видела, чтобы с ними заговаривали. Второй тип «других» - это посетители vip-залов, с которыми обычных банщиц объединяет общая парилка (они входят в ту же парилку через другую дверь). Их называют «эти» и очень часто вспоминают. «Ну что, эти-то появлялись сегодня?». К управлению температурой их чаще всего не допускают, да и выходят-то они редко.
Когда ты находишься в раздевалке, и очередная женщина покидает баню, она обязательно прощается, говорит «спасибо», «с легким паром» и улыбается. Платки-капюшоны она организовывает очень долго, как будто бы это посещение для нее было уникальным и ей очень сложно покидать это место. Сегодня еще одна женщина почему-то сказала мне «Храни тебя Господь». (Кстати, иногда женщины крестятся, перед тем как зайти в парилку).
Ну, конечно же, все это делается как бы в шутку, как будто раз ты голая - то сто лет своя. И еще ты своя, потому что ты - женщина. И еще, потому что это всё на полтора часа. Но я могу представить, как все это оборачивается истеричной мелочной жестокостью, тупой и беспощадной. И как не оборачивается таковым у мужчин. Такая вот история.
«Укажи мне Господи путь, по которому мне идти, ибо к Тебе возношу я душу мою.» Псалтырь гл. 142.
Однажды в один из простых рабочих дней, уже после обеда в комнату вошла молодая красивая женщина. Всё хорошо, но уж очень большая. Я с восторгом и удивлением посмотрела на неё.
- Здравствуйте!
- Здравствуйте хорошая. Небось спортсменка?
- Да, вроде того.
- Проходи, присаживайся. Телом ты здорова и ликом хороша, что же тебя привело сюда?
- Бабушка я жить не хочу и руки на себя накладывать боюсь.
- Камушек на душе?
- Это не камень, это глыба какая-то и носить его у меня уже нету сил.
- Да что же это за беда с тобой приключилась, что и свет белый стал не мил.
- Если я вам расскажу кто я такая вы меня не выгоните?
- Убийца что-ли?
- Да убийца. Я надзиратель женской тюрьмы.
В комнате наступила гнетущая тишина. В мыслях испросив у Господа благословения, дабы не осудить в душе пришедшую я тихонько взяла её за руку, прижала к своей груди и глубоко вздохнув промолвила:
- Я тебя очень внимательно слушаю.
Она сразу как-то осунулась, тело до этого постоянно находившееся в напряжении поникло и из больших глаз потекли обильные слезы. Немного пошмыгав носом она начала своё повествование.
- Зовут меня Ольга (имя изменённое). Мне 45 лет. Родилась и выросла в глубинке России в поселке городского типа, жители которого в основном работали на зоне, находящейся в пяти километрах от поселка. Нас у отца с мамой трое детей. Мать всю жизнь проработала санитаркой в больнице, а отец в охране на зоне. Жили в двухкомнатной квартире в большом барачного типа доме. Своего рода ведомственное жильё для работников тюрьмы. По окончании школы я в областном центре закончила училище на швею и вернулась домой. Дальше учить меня было не за что. Да и младшие наступали на пятки. Ростом, силой и здоровьем как видите я удалась на славу. Мать с отцом не знали как меня прокормить. Ела всё подряд, что только можно было есть. Замуж не предлагал никто и близко. Кому такая громадная нужна. Однажды мать в сердцах увидев пустую кастрюлю из-под борща не выдержала и упрекнула в том, что я скоро и их поем. Она права. Прокормить такую корову на их мизерные пенсии невозможно. Я и решилась. На другой день надев что-то более менее хорошее из одежды я пешком направилась в зону. Думаю может возьмут хоть посуду мыть, а вышло всё по другому.
В воротах спросили – Зачем пришла? И услышав, что хочу устроиться на работу молодые солдатики захихикав пустили на территорию. Стало страшно. Меня привели сразу к начальнику колонии. Небольшой хлипкий мужичёк с колючим, холодным взглядом окинул меня с ног до головы, как вещь на рынке. Потом кому-то что-то приказал по телефону, пригласил меня посидеть и подождать. Вскоре в кабинет вошли две здоровые тётки и ввели в наручниках девчушку, больше похожую на озлобленного мальчика. Мне в руки дали дубинку.
- Сможешь её ударить?
- А зачем?
- Просто ударить и всё. Не думая зачем.
- Нет не смогу.
И вдруг этот злой комок начал визжать и материться.
- Ага, что ссышь? Да я бы тебе эту дубинку вогнала по самое не хочу.
Девочка начала матерно ругаться. Я остолбенела, а потом ухватив дубинку стала её бить. В меня как-будто что-то вселилось. Я била её с таким остервенением, что меня еле смогли оттащить. Не знаю что со мной случилось, но с той минуты кроме зла и ненависти ко всему миру в моём сердце ничего больше не осталось.
Еле достав своей мелкой рукой до моего плеча начальник удовлетворительно похлопал и сказал, что берёт меня на работу и я пошла оформлять документы. Кроме всего прочего узнав о моей семье и квартирных условиях начальник выделил мне комнату прямо в зоне.
- Нечего ходить пешком на работу каждый день так далеко. Питаться тоже будешь здесь сколько тебе влезет.
От такого счастья я готова была убить любого, кто хотя бы косо смотрел на моего благодетеля. Так я начала зарабатывать себе на жизнь. Одежда и еда были бесплатными. Зарплату платили хорошую. Я даже младшим стала помогать. Они меня всегда ждали в гости, как снабженца, но не как сестру. На сберкнижке начала собираться солидная сумма. В своей работе я проявляла особое рвение и усердие. Скоро это почувствовали на себе все заключённые. Если из какой-нибудь камеры или на прогулке в мою сторону неслось что-то на подобие: Сука или зверь. Я смертным боем била всех в камере или тех, кто прогуливался. Вскоре выкрики прекратились. Попадало и храбрым и трусливым и вовсе невинным. Самым наглым и отъявленным портила лицо или после побоев не допускала медика покуда раны не начинали источать зловоние. Вновь прибывших полушепотом предупреждали о монстре среди надзирателей. Поглядывая в сберкнижку я всё надеялась заработать побольше и уйти с этой работы, но тут кто-то там у власти… Ах если бы мне его в руки решил, что народ зажил богато и в один миг людей раздели как проститутку. И у меня как у всех на сберкнижке оказался ноль без палочки. Тут я озверела совсем. Уж кажись и придраться не к чему было. Везде чистота, блеск, дисциплина какой нет ни в одних войсках. Я била их просто так. То за накрашенные губы, то за выщипанные брови. Мне казалось, что жизнь закончилась, а видеть изо дня в день и из года в год только одних воров, убийц и извращенцев у меня уже не было сил. И вот, однажды, мне приказали в актовом зале собрать человек двадцать заключенных. Желательно не грубиянок и аккуратных. Значит какое-то мероприятие, лекция, проверяющий или репортер какой-то приехал. Мои товарки по работе быстренько согнали всех более-менее надежных в зал и приказали сидеть тихо. Не перебивать выступающего. Так как других развлечений кроме работы, телевизора и пожрать у меня не было я тоже пришла в зал и села в первом ряду с краю. Заключенные сидели до того тихо, кажется и дышать перестали. А вот и лектор. Ожидавшие увидеть толстого лысого мужика с портфелем недовольно загудели, т.к. в дверях появилась худенькая, синюшная, в длинной рясе и платке, повязанном чуть ли не на все лицо и закрывающим весь лоб девушка.
- Монашка что-ли? Этого ещё нам не хватало.
- Небось под мужиком не была ни разу.
- Да кто на такую и позарится? Может быть шалава. Натаскалась, а теперь вот святую из себя корчит.
Я чуть повернув голову посмотрела на озлобившихся и расслабившихся заключенных. Все замерли.
- Мир вам сестрички- промолвило это что-то обтянутое кожей.
- Ну ты даешь. Нашлась сестричка. Может с нами хочешь остаться? – Загорланила рядом со мной сидящая с десятилетним стажем отсидки рыхлая деваха.
Я не задумываясь со всего маху ударила её дубинкой по башке. Из лопнувшей на голове кожи хлынула кровь. Зечка заскулила. И вдруг этот скелет в рясе срывает со своей головы белоснежный платок, бежит к только что оскорбившей её женщине и закрывает кровавую рану. То что мы увидели повергло нас в шок. Голова монашки была почти без волос. А с одной стороны, вместо кожи на лице тоненькая розовая плёночка даже видно пульсирующие жилки. Голову побитой мною зечки монашка прижимала к себе правой рукой, левая же висела плетью. Я зная выходки и характер своих подопечных легко, как пушинку переставила нашу странную гостью на её место и сказала, что посторонним запрещено приближаться к осужденным.
- Но ведь она же страдает – пролепетала монашка, прикрывая рукой окалеченную голову.
Я резким движением сорвала с головы одной из заключенных платок и накинула на голову страдалице: - На накинь и не жалей этих уродов. Они сами стали на такой путь.
Монашка ловко одной рукой повязала на голове платок и тут её понесло.
Голосочек оказался чистый и звонкий. Личико порозовело. Эта калека светилась, сияла и выглядела такой счастливой, что у меня вместо жалости появилась зависть. А ведь ей легче живется на белом свете- подумала я. Она любит одного ей ведомого Бога и Богородицу. Её любят в монастыре. А кому нужна я здоровая, сильная и злая как откормленные бультерьер? И говорил этот полузасушенный цветок о земной и посмертной жизни. Смотрю, а мои зечки все носы повесили.
- Так уж в ад попадем?
- Да сестрички. Если не покаетесь и не станете жить по заповедям Божьим, то попадете в ад.
- Ты что пришла нас агитировать в монастырь?
- Нет, мои миленькие. В монастырь берут только искренне раскаявшихся и прошедших многолетние испытания трудностями.
- Мы здесь. Хи-хи. Трудняки.
- Здесь вы трудитесь со злостью и всё что вы сделали пропитано вашим духовным состоянием. А в монастыре все несут послушание кротко. Со смирением, молитвой, обретая при этом от трудов своих радость.
- Ну да. Мы поняли – обретаете оргазм.
В зале поднялся хохот и улюлюкание. Я поднялась, врезала своей дубинкой нескольким наиболее шумным и покрыла их таким матом, что у бедной монашки слёзы полились градом.
- Господи! Прости, вразуми и помилуй творение Твоё.
- Во, во. Понаделал нас, а мы теперь здесь мучайся.
Я с интересом стала слушать и наблюдать за тем, как эта хлипкая хочет наставить на путь истинный всех разом: разъяренных убийц, проституток, наркоманок и просто моральных уродов. Одна из заключенных встала чтобы задать вопрос. Все остальные хихикали и фыркали видя её придуряющуюся и строящую из себя великую страдалицу. Она скорчила жалобное личико и приторно-тоненьким голоском пропищала:
- Сестра. Помолись о моём убитом ребёнке.
Монашечка внимательно посмотрела на кривляющуюся и спросила: Это о каком ребенке? Которого ты утопила в бане или о том, которого задушила пакетом, а потом пританцовывая и поя песню вынесла в мусорный бак? О каком молиться?
Зал ахнул.
- Ах ты сука. А мы тут жалеем её бедную, что невинно осуждена. Да сопли ей вытираем. А ну говори правда это или нет?
Монашка подняла свои глаза к небу что-то прошептала, потом перекрестилась сама и перекрестила всех шумящих. Наступила тишина.
- Страшный грех совершила ты сестра, но ещё страшнее то, что ты не только не каешься, но ещё и винишь родителей, что они не дали тебе тех материальных благ, которые есть у других. И тебе якобы из-за этого пришлось убивать новорожденных деток. Ты же не упрекала себя в том, что живешь во грехе и вместо того, чтобы учиться или работать ты кидалась на родителей упрекая их даже в том, что они тебя родили.
- А что это не правда? Я что просила их меня делать? – понеслось в ответ. - Они себе по молодости состряпали меня, а я теперь всю жизнь мучайся. Лучше бы утопили в ванной.
- Легче всего во всех своих грехах обвинять близких, чем самой трудиться и вести себя достойно. Родители в потустороннем мире будут страдать за свои грехи. А тебя, несмышлёную, нечистые будут то топить, то душить в пакете но при этом ещё и хохотать и петь. Тебе придется в аду претерпевать точно такие же муки, какие терпели твои невинные детки. Только ты не дала им вырасти упрекать тебя, как ты упрекаешь сейчас своих родителей. Будешь плакать и взывать о помощи да только там тебе никто не поможет.
- Ну и что. Это будет где-то там, а я сейчас живу. Да и есть ли оно там это никому не ведомо.
- Вот для этого и пришел Сын Божий Иисус Христос, чтобы указать нам путь в светлый мир, полный любви и радости. И если ты нахождение в заключении называешь жизнью, то что же для по настоящему жизнь?
- Я выйду и уже не буду такой дурой, а рожу от олигарха и буду сидеть у него на шее пиявкой. Будут няньки, слуги, крутая тачка. По куротам буду ездить.
- А на остальных твоих подруг где набрать олигархов? Да и откуда ты взяла, что олигархи дураки. У тебя ни образования, ни стыда ни чести ни совести. В старину о таких как ты говорили: дурной мыслями своими богатеет. Вот покуда будешь мечтать так и жизнь пройдет. На тебя даже убогий не глянет. Родителей ты замучила. Им легче живется пока ты в тюрьме. Неужели у тебя уровень интеллекта такой низкий…
- Это вы у себя в монастыре как роботы лазите, а я знаю что буду делать дальше.
- Моя хорошая мы свою душу и безгрешное тело посвящаем Богу, а ты поступаешь даже не по зверски, а хуже. Ведь ни одно животное родив потомство не бросает его на произвол судьбы, а тем более не убивает.
- Что ты ко мне прицепилась. Это ты никому не нужна калека подзаборная. Небось родители подкинули под монастырь. Теперь вот ходишь корчишь из себя праведницу.
- Родители погибли у меня на глазах. Я благодарна Богу, что помню их лица. Мне было всего пять лет. Благодарна матери и отцу, что не утопили и не убили. Что дали увидеть свет Божий и я познала благодать Божию.
- Да ну. И как же ты сиротинушка в монастыре очутилась?
- Если вам интересно я расскажу.
- Давай рассказывай. Все лучше чем на работу идти.
- Было это двадцать лет назад. Мы всей семьей на городском автобусе поехали в лес за грибами. С нами было ещё человек восемь. Солнце клонилось к закату, когда мы с полными корзинами вышли на дорогу. Помню всё до мельчайших подробностей. Почти по середине дороги, на большой скорости неслась огромная грузовая машина. Дорога была пуста. И вдруг, откуда ни возьмись, вслед за большой машиной показался черный легковой автомобиль. Теперь всё понимаю, а тогда это было как в страшном кино. Легковой автомобиль на немыслимой скорости пошел на обгон фуры, а тут на встречу появился еще один автомобиль. Этот обгонщик не долго думая жмет на газ и старается обойти грузовик с правой стороны. Людей стоящих на остановке он конечно же не видел, а когда увидел было уже поздно. Да и стоявшие увидев летевшую на них машину просто онемели или даже остолбенели от сковывающего всё тело страха. Звук удара тел об машину до сих пор стоит у мня в ушах. Люди попадали как яблоки с дерева. С каким-то стуком и гулом о землю. От сильного удара я отлетела к канаве, но тут же вскочила и покарабкалась к обочине. Моим залитым кровью глазам открылась ужасная картина, но я почему-то не испугалась. Путаясь в человеческих побитых телах стала звать маму и папу. Папу нашла сразу. Он лежал на правом боку с широко открытыми глазами и не видел меня. Я постояла рядом несколько раз позвала, но он не шелохнулся. Пошла дальше искать маму. Мы встретились глазами. Спотыкаясь я побежала к ней. Мама шевелила губами, наверное что-то мне говорила. Но у меня в голове всё шумело и я ничего не слышала. Немного приподняв голову мама взглядом среди лежавших людей искала папу, а когда увидела тихонько охнула и закрыла глаза. Я на четвереньках подползла и залезла ей под правую руку. Мама ещё раз открыла глаза, мягко улыбнулась и прижав меня к себе перестала дышать. Я видела как останавливались машины, что-то говорили люди, потом услышала звук сирен. Ко мне наклонился молоденький милиционер, но увидев мой взгляд в ужасе отпрянул в сторону. Слышала как он просил проезжавших мимо водителей взять к себе ещё живую девочку, т.к. до приезда скорой помощи она может умереть, но посмотрев на мою грязную всю в крови одежду все до единого отказывались. Потом этот же милиционер, да хранит его Господь подошел и начал поливать меня водичкой и чем-то вытирать. Приехала скорая помощь. Сразу подбежали к маме и ко мне. Еле отодрали меня от матери понесли в машину. А дальше пошли одни мучения. Во всем теле поднялась страшная боль. Мне делали уколы, обмыли, потом оказалось что врачи сделали что могли. Дай им Бог здоровья. Сначала спасали детей, а потом взрослых. Из всех стоявших на остановке погибли только мои родители, а остальных врачам удалось спасти. Сначала со мной обращались хорошо. Женщины лежащие со своими детьми подходили к моей кровати, гладили по голове, плакали, а потом снова уходили. Раза два приходила тётя папина сестра, но только кривила лицо. Может ей хотелось плакать, но как я теперь понимаю кому нужна была калека в доме. Приходил милиционер. Сколько буду жить, столько буду за него Богу молиться. Он радовался что я выжила и подолгу разговаривал со мной. Дальше больше. В больнице ко мне привыкли и потихоньку перестали обращать на меня внимание. Если плакала от боли, то начали ругать что такая большая девочка плачет, что мама с папой не придет, они умерли, и я им всем уже надоела. И жить не живу и не умираю. Только вонь от меня по всей палате. Лежала на клеенке, в туалет ходила под себя. Каждая дежурная медсестра старалась спихнуть меня другой. Начало гнить тело. Сначала ягодицы, а потом левое плечо. Это я сейчас понимаю все, а тогда все звала маму и папу. И вот однажды они пришли. Красивые оба и очень родные. Папа поцеловал меня в зашитую голову. Мама целовала ручки и ножки. Идем с нами – сказала мама и взяв меня за руки подняла с кровати. Сестрички миленькие есть рай. Тело моё осталось лежать на кровати, а я совсем другая без боли и ран, крепко держа за руки родителей взмыла в высь.
- Да это у тебя галюны были от уколов.
- Думайте миленькие что хотите, но раз вы попросили рассказать, то слушайте. Мы остановились на краю очень красивой деревни. С одной стороны избы, а сдругой пшеничное поле с очень большими колосьями. Возле каждого домика палисадники с цветами, как на улице, так и во дворе. Везде сады. Если одно деревце уже с плодами, то другое может быть покрыто весенними цветами. Конечно никаких столбов, электричества, антенн, асфальта и многих других прелестей современной цивилизации там нет.
- А как же они созваниваются?
- Очень просто. Человек думает о том с кем ему надо пообщаться, и его мысль мгновенно достигает адресата. Тот тоже это чувствует и можно так разговаривать сколько угодно.
- Ну а дальше что с тобой было?
- Дальше было всё хуже и хуже. Моя живучесть стала раздражать буквально всех окружающих. Ведь они не знали, что мои папа и мама часто забирая меня к себе хорошенько кормили, давали побегать по травке, а самое главное, что я теперь успокоилась. И терпела боль радуясь что вслед за ней придет радостная встреча с родными. Я знала, что есть такое место где у меня ничто не болит.
- Надо было там и остаться.
- Я просила об этом, но мама сказала, что мне оставаться у них ещё рано. Что я должна послужить Господу, чтобы попасть к ним. Мне начали делать какие-то уколы от которых я спала сутками. Прошёл год. И вот, однажды, открыв глаза я увидела, что на меня смотрит мама, только очень молодая. Вся светится. Одетая в белоснежную косынку и платье с большим белоснежным воротником. На шее у неё висел небольшой крестик. – Ты кто? – спросила я. Она охнула и чуть присела. Потом выбежала в коридор и кого-то позвала. В палату вошла красивая, высокая, но очень строгая женщина. Как потом оказалось это была матушка и сестры из близ находящегося женского монастыря. Она очень низко наклонилась к моему лицу, перекрестила и поцеловала в лоб. У меня потекли слезы.
– Забери меня тётенька.
- Заберу. Сегодня же заберу.
У меня в голове что-то зашумело, видимо от радости и я потеряла сознание. Очнулась я от легкого дыхания ветра на улице. Потом сестры рассказывали как матушка сурово отчитала всех в больнице и подписав какие-то бумаги забрала меня в монастырь. Как сказать забрала. Как была гниющая, вонючая так они меня на той простыне и клеенке вынесли из больнице. Я кричала от боли при малейшем резком движении. Кричала только – Забери. Забери. Молоденькие монашки несли меня на своих руках сами почти семь километров до своего монастыря. А когда принесли так со всего монастыря сбежались сестры. Все плакали и молились. Матушка дала распоряжение и меня отнесли в баню. Чувствовался запах завариваемых трав и слышно было потрескивание поленьев в печке. Откуда-то появился батюшка, который помолился, потом что-то влил в воду и было ещё одно чудо когда я последний раз видела своих родителей. Они появились из ниоткуда как всегда крепко держась за руки. Дальнейшее видение осталось в моём сердце на всю жизнь. Вдруг всю комнату в которой мне приготовили купель, озарил яркий свет. И рядом с моими родителями появилась невиданной красоты, как в сказке Царица. Она мягко улыбнулась, посыпала воду чем-то искристым, немного постояла и исчезала. Я хотела всё увиденное рассказать державшим меня, но от тепла принесшего долгожданное облегчение и большой насыщенности воздуха ароматами трав у меня закружилась голова и я закрыла глаза. В больнице меня переворачивали руками в холодных резиновых перчатках и обтирали царапающими тело тряпками пропитанными каким-то едким раствором. После такой процедуры смертельно чесалось все тело. Здесь же меня брали теплыми руками и опускали в настоящую тёплую воду. Одна из сестер держала мою голову в своих руках, а другая остригала всё что выросло и скаталось в сплошной ком волос. Ещё две очень осторожно отмывали всё сгнившее на мне. Тихонько молясь и охая от увиденного ни одна из них не отвернулась и не скривилась от запаха и вида моего ужасного тела. После купания меня положили на чистую простынь и очень аккуратно перенесли в другое здание. В чистой, уютной комнатке очень близко друг к другу стояли две аккуратно заправленные кровати одна выше другой. Та что повыше оказалась моя. Зажмурившись от боли, которую я ожидала при прикосновении тела к матрасу я с удивлением и радостью поняла что меня положили на что-то очень удобное. Матрац был наполнен сеном. Первый раз за год моей болезни под меня не подложили холодную противную клеенку. В комнату вошла та, что забрала меня из больницы.
- Ну как ты? Полегче? Уже не так болит?
- Спасибо. Я видела ту тётю, которая нарисована на картине которая стоит у вас в углу.
- А где ты её видела?
- Возле папы и мамы, она что-то блестящее сыпала в водичку.
- Слава Тебе Царица Небесная. Матушка до самой земли поклонилась к иконе Богородицы. Это была Дева Мария дитятко. Раз Она сама приходила значит будешь жить да ещё и прославишь её, Заступницу нашу. Тебе сейчас дадут козьего молочка. Ты попей и сколько сможешь и засыпай.
Игуменья перекрестила, нежно погладила меня по голове и ушла. Со мной осталась старенькая бабушка-монашка. Она напоила меня молоком и накрыла одеялом:
- Спи, а я тебе молитву спою.
На другой день открыв глаза я увидела в комнате пять сестер. Они все с напряжением и почти со страхом смотрели в мою сторону.
- Думали померла. Ты как уснула, так вот три дня и спала. Матушка сказала не трогать и не будить. Слава Богу жива. Давай дитятко будем тебя снова купать. Тебе же понравилось?
- Да.
Я смогла сесть на кровати, на большее сил не хватило, но и это была большая радость. Меня снова отнесли в баню. Держали в крутом отваре трав. К выгнившим местам приложили какую-то мазь. Весь день возле меня была одна из сестер. Кормили поили, аккуратно поворачивали, то на один, то на другой бок. На ночь принесли новый матрац набитый свежим сеном. Через месяц я уже могла подолгу сидеть. А дальше, сначала держась за руки сестер, а потом и сама начала ходить. Меня выхаживали с христианской любовью и милосердием. Такую добродетель можно встретить лишь в монастыре. Потому что там любовь от Бога, а не из за корысти или страха. Читать и писать тоже научили сестры. Стали брать с собой на службы. А так старались меня пристроить к монастырской кухне. Из больницы приезжали врачи. Слушали, смотрели всё хотели взять какие-то анализы, но матушка не дала и они постепенно оставили меня в покое. Теперь я стараюсь послужить Господу и Царице Небесной, чтобы с чистой совестью и в большой радости воссоединиться со своими родителями на небесах.
Сидящие в зале загудели. Некоторые жалели, а некоторые ругались в адрес монашки. Но заинтересованность была очень высокая. Они начали задавать вопросы крича и перебивая друг друга. Она молчала и почему-то очень внимательно смотрела в мою сторону. Это сейчас понятно почему, а тогда я гаркнула на всех сидящих и построив погнала в камеры. Заключенные начали кричать и звать, чтобы еще приходила. И эта худорба кланяясь уходящих, осеняя их крестом со слезами на глазах громко и звонко кричала:
- Приду сестрички. Приду миленькие. Обязательно приду.
Потом начальник зоны предложил ей пообедать в столовой и сказал, что отвезет в монастырь на машине. Я ещё удивилась, что она такая немощная лазит по зонам одна и ходит по улицам. Но она от еды и помощи отказалась. Мы проводили её за ворота. Оказалось, что она не одна. На улице под забором её ждали две монахини, почти старухи. Я спросила почему они не зашли. А они ответили, что заходить на территорию матушка благословила только их сестру, а им на это благословение не дано. Вот они со смирением и выполняют свое послушание. Я от непонимания и удивления повела плечами и посмотрела на них как на ненормальных. Вот это послушание. Если бы меня так в зоне слушали, а то без мата и дубины, какое там смирение. Монашки все втроем поклонились нам, перекрестились, что-то прошептали и с блаженными улыбками пошли по краю дороги. И как это у них получается. Не евши, не пивши простояв на ногах пол дня и ещё улыбаются. Видела я и не раз постоянно улыбающихся дурачков, но эти то кажется нормальные.
После визита этой изуродованной монашки только о ней и говорили. Кто обзывал, а кто и завидовал её душевному покою и окружающей любви. Я с интересом слушала споры в камерах между заключенными.
- Вот если бы нам тоже в монастыре пожить – скулила тощая туберкулёзница.
- Что, тоже козьего молочка захотела? А ещё что бы тебя купали лелеяли, а ты бы шустро их иконы на лево пустила. Там ведь встают намного раньше нашего. Мне бабушка рассказывала и пашут они как пчелы, да ещё и на службу надо ходить. Там не спрашивают что тебе нравится, а что нет, кто в авторитете, а кто туалеты мыть будет. Куда старшая сказала туда и чешут как зомби и радостные до одурения. Так что сиди и не мечтай о сладкой жизни. Я бы и дня не выдержала такой жизни. Ты вот когда последний раз вообще что-то мыла тут?
- Фу. Для этого лохушки есть.
- А я бы слушалась – подала голос вновь прибывшая заключенная – лучше работать и чувствовать себя человеком, чем жить на воле теперь после отсидки. Это же клеймо на всю жизнь.
- А мать свою алкашку и шалаву ты с собой заберешь?
- Да. Забрала бы. Там ей пить не дали бы, если бы только они нас приняли.
- Вот придет в другой раз эта овца и попросишься с ней в монашенки.
- И попрошусь. После отсидки идти мне всё равно некуда. Ни знакомые, ни родственники на порог не пустят. А в берлогу к матери, так это через неделю опять тут окажусь.
- Ну да. Это ты конечно хорошо придумала, но если в монастырь будут принимать всякий сброд вроде тебя и меня это получится хуже зоны. Здесь мы хоть эту кобылу бешеную боимся, а там видишь ли одна тётка всеми управляет. Попробуй уследи за нами. А за монашек она спокойная чего за ними бегать и дела у них клеятся. Сиди уж чучело огородное, служи нашей «мамке», она тебе «мужа» здесь подберет и может сохранишь здоровье до своего выхода, а там уж как придется, но в основном идем все обратно. Вот у бабки Клеопатры семь ходок и ничего живет и тоже улыбается. Её ни в один дом престарелых после выхода не хотят брать уж очень изобретательная в своих пыточных навыках. Она медсестрой в морге когда-то работала.
«Свежая» заключенная с ужасом посмотрела на сидящую возле окна сухенькую старушку. С виду божий одуванчик, один взгляд холодных колючих глаз выдает внутренний мир садистки-убийцы.
В другой камере, набитой зечками чуть ли не до потолка было очень тихо. Я заглянула в глазок и увидела интересную картину. На скамейке перед входом стоит худющая заключенная, а вокруг неё с сантиметром в руках вертится жилистая высокая портниха. Остальные сидят и с интересом наблюдают за происходящим.
Я подумала, что здесь всё нормально. Бабы и в тюрьме бабы. Но постояв ещё немного услышала такие разговоры:
- А если ей не понравится или скажет, что шили без молитвы или ещё что придумает?
- Значит оставим наряд для нашей Тарани. Будет у нас за проповедницу, а мы ей будем рассказывать о своих блудных помыслах.
В камере все громко засмеялись.
- Не… не откажется. Видели какая на ней одежда уже поношенная. Может после кого-то донашивает или монастырь совсем нищий. Я думаю, что ей понравится.
В этот день я подслушивала разговоры своих «подопечных» почти во всех камерах и везде слышала один и тот же вопрос: как можно быть такой счастливой и спокойной будучи такой калекой и сидя в монастыре?
Прошла неделя. Ближе к пятнице мои девчата начали нервничать и переживать и переспрашивать в очередной раз: Начальник приедет монашечка или нет?
- Да откуда же я знаю, что у неё там в голове? – отвечала я всем.
А в подсознании мне самой хотелось чтобы она пришла, не заболела. При моем здоровье я поняла, что завидую силе духа этой малявки.
Светлана, отсидевшая в колонии в Чашкане, сама пришла в «Русь Сидящую» и рассказала о КП-12, где она отбывала наказание в течение нескольких месяцев. Говорит, что не может просто жить и молчать после увиденного. Светлана попросила не называть ее фамилию, потому что сейчас на воле это может ей повредить.
«Команда, которая прозвучала за дверью автозака, ввергла меня в шоковое состояние. Что? « На корточки?»… Как? Не может такого быть! (Так на этапе обращаются с мужчинами-заключенными, но с женщинами никогда. – Прим. ред.)
Но дороги назад нет. Выбора тоже нет. Три поворота ключа, и грязно-серая клетка открыта для выполнения команды. Неужели это происходит со мной? Однако, истинный ужас от происходящего меня ожидал буквально через двадцать шагов – процедура приема на колонию-поселение.
Вместе со мной для дальнейшего отбывания наказания прибыли четверо мужчин. Встречали нас три сотрудника администрации, так сказать, высший эшелон: заместители начальника по воспитательной работе, безопасности и трудовой адаптации. Поверить в то, что сидящие перед нами сотрудники таковыми на самом деле являются, было сложно по многим причинам. Нецензурная брань, логика рассуждений, больше соответствующая лицам, находящимся по мою сторону решетки: «Ну и чё, кто будете?»
Я мысленно стала перебирать возможные варианты ответа. Мои спутники были более расторопны: «Я – мужик, красный…», – один за другим отвечали они (не уголовник, сотрудничает с администрацией. – Прим. ред.). После такого своеобразного знакомства заместитель начальника по безопасности рассказал о правилах внутреннего распорядка в КП. Ну, например, в случае побега, а так же угроз администрации, будь то явные, демонстративные, или «нам покажется», осужденный будет «опущен» (например, облит мочой, или унижен каким-то другим способом. – Прим. ред.). Со всеми вытекающими последствиями для дальнейшей жизни в учреждении. Для этого существуют специально обученные люди.
Я не верила в происходящее, такого просто не должно быть. Пиком ужаса стал порядок разъяснения получения благодарностей за хорошее поведение и добросовестное отношение к труду, которые необходимы каждому осужденному для решения вопроса по условно-досрочному освобождению. Как оказалось, один из видов поощрения в данном подразделении ФСИН России – свидания осужденных, причем самые дешевые в регионе – 450 рублей в сутки за комнату для свиданий. Каждый осужденный знает, как предоставляется свидание, это предусмотрено законом и не является видом поощрения.
«О чем это они?» – до меня дошло только после реакции моих спутников. До этого поведение мужчин в предвкушении женской плоти я видела только в кино.
Мне оставалось лишь наблюдать за этим воочию и продолжать цепенеть от ужаса – администрация колонии разрешает «свидания» заключенных мужчин с женщинами, что строго запрещено законом (ст. 80 УИК РФ. – Прим. ред.). Выбор за мужчинами.
А потом вечером в женский отряд просто приходит завхоз, указывает пальцем: «Ты, ты и ты – собирайтесь». Но и сами женщины не отказываются – они живут в таких жутких условиях, что готовы на «свидание» ради пары пачек сигарет, горячего чая с конфетами, шоколада и еще каких-нибудь «презентов», да и природа берет свое. При мне никто не отказывался.
Если женщина после «свидания» оказалась беременна, ее отправляют на 90 суток в ШИЗО, чтобы была формальная причина для перережима (перевод на более строгий режим отбывания наказания. – Прим. ред.). Раз в 15 суток (максимальный срок, на который можно отправить в ШИЗО. – Прим. ред.) будущая мать пишет на себя объяснительную по выдуманным нарушениям, а когда их накопится достаточно, ее отправляют в суд за «злостное нарушение режима». И дальше из колонии-поселения в колонию общего режима. Так «хозяин» КП-12 наказывает женщин, которые оказались беременными.
Условия отбывания наказания в КП-12 просто идеальные: просторные помещения, хороший ремонт. Но все это, как оказалось, неважно по сравнению со сложившимися здесь порядками. 12–14-часовой рабочий день не пугали. Здесь это было спасением от противоправных действий со стороны администрации. Особенно повезло тем, кто работал на швейном производстве. Подъем, зарядка, завтрак и на работу до 9 вечера. Пришли, поели и спать. Зимний период для всех был отдыхом от рабского в полном смысле этого слова труда на бахчевых полях. Полный световой день на 40-градусной жаре, одноразовое питание. Обмороки, ожоги – не считаются. Просьба о помощи заканчивается ночью в ШИЗО. Выращивание арбузов в КП-12 – основной вид работ, все остальное просто отдых.
В ШИЗО можно попасть по любому малозначащему поводу. Я, например, провела ночь в штрафном изоляторе за написание надзорной жалобы. При этом, при помещении в ШИЗО ни тебе медицинского обследования, ни дисциплинарной комиссии. Достаточно просто решения сотрудника администрации.
Температура воздуха в изоляторе зимой не поднимается выше 10 градусов. Постельных принадлежностей не дают. Мне пришлось всю ночь стоять возле трубы отопления. От холода я даже не заметила, как сожгла ладони до волдырей. Единственным утешением является то обстоятельство, что нахождение в штрафном изоляторе не заносится в материалы личного дела осужденного.
Штрафной изолятор никогда не пустует. Не все выдерживают такой режим отбывания наказания. Некоторые умышленно идут на перережим. Для этого достаточно отказаться от работ. 90 суток в ШИЗО легче перенести, нежели рабское положение».
Елена Козырская также отбывала наказание в КП-12. Женщина попала туда в декабре. В исправительном учреждении Оренбургской области женщина собралась на перережим, хотя по всех предыдущих колониях вела себя образцово. В одной она работала библиотекарем, во второй – счетчиком швейного производства.
«Если есть у людей слово ад, то я побывала там. Здесь обращались с осужденными, как с быдлом. Меня направили на сутки в ШИЗО, например, просто за то, что я озвучила на общем собрании федеральный закон «О государственной защите потерпевших». Комиссии не было, рапорт составлен не был, освидетельствования медиков тоже не было», – говорит Елена.
По словам женщины, в КП-12 часто проводились обыски при проходе с одного контрольно-пропускного пункта на другой. «Нас выборочно могли загнать в комнату, где проходили краткие свидания в дневное время суток. В комнате горит свет, на окнах штор нет. И нас, женщин, раздевают догола, а напротив – мужская курилка».
«Свидания» между осужденными противоположного пола в КП-12 – обычное дело. «Нужно просто договариваться с администрацией, с начальником отряда, с оперативным отделом и с начальником отдела безопасности», – поясняет Елена. Для того, чтобы тебе предоставили возможность такого «свидания», нужно иметь при себе деньги - 450 рублей (это плата именно за предоставление комнаты для свиданий). “В 5 часов утра женщину и того, с кем она провела ночь, выпроваживают из комнаты длительных свиданий на работу», – рассказывает Елена. Из 50 осужденных женщин каждая третья соглашалась на такие «свидания». В основном это женщины от 23 до 40 лет. Елена рассказывает, что при ней ни разу ни одна из женщин не отказалась провести ночь с мужчиной-заключенным, так как происходит все это по любви и по обоюдному желанию. Женщина, однако, добавляет, что ни разу не видела, чтобы эти отношения продолжались на воле. Вспомнить случаи, когда замужняя женщина ходила на такие «свидания», бывшая осужденная тоже не смогла.
«Нам сразу, при знакомстве с администрацией сказали: можете с мальчиками встречаться, дружить, только не беременейте, – добавляет бывшая осужденная. – Беременную женщину закрывают в ШИЗО и вкатывают пару-тройку нарушений. Причем она пишет беспрестанно объяснительные, но в итоге все равно идет на перережим. При мне таких четырех женщин так отправили, только одной удалось по УДО выйти».
По словам Елены, за определенную плату осуществляются не только свидания между осужденными, но и встречи с родственниками. 400-600 рублей стоят сутки, хотя по сути свидания в исправительном учреждении должны предоставляться бесплатно. Елена также рассказала, что в комнате длительных свиданий жил один осужденный: то есть, имея возможность платить 600 рублей в день, заключенный содержался совсем в других условиях, нежели остальные.
«Русь Сидящая» обратилась за комментариями к начальнику КП-12 подполковнику внутренней службы Сакелу Мещерову. Услышав, что звонят из Москвы, мужчина несколько смутился. Было слышно, как голос начальника исправительного учреждения сразу изменился, и он начал подбирать нужные слова: «Из Москвы? Э-э-э… А что вы хотите? Все, что вы говорите – это, конечно, ложь. Порядки в колонии действуют точно такие же, как и везде. У нас все происходит согласно законодательству РФ», – уверил начальник колонии-поселения.
Корпусов существует несколько:
- Для малолетних преступников.
- Для подследственных.
- Для осужденных, которые ждут этап.
- Женский корпус.
- Санчасть.
- Усиленно охраняемый корпус содержания приговоренных к .
Женщин заключенных гораздо меньше, чем мужчин, поэтому для них не предусмотрено два корпуса (осужденные и заключенные), но в камерах они должны находиться разных.
С малолетними подследственными в камере обязательно находится один взрослый осужденный . Обычно, это человек, совершивший нетяжкое преступление, снискавший расположение администрации и допущенный отбывать срок наказания здесь же, в изоляторе, исполняя роль «бати» в камере малолеток.
Санчасть
В санитарной части расположено несколько палат-камер, где, при надобности, «зеки» получают медицинскую помощь или стационарное лечение .
В определенные дни в санчасти дежурят доктора разных специальностей: терапевты, дерматологи, стоматологи, окулисты.
К ним заключенные могут заранее записаться на прием у фельдшеров, которые несут вахту круглосуточно . Дежурного фельдшера, при ухудшении состояния здоровья, можно вызвать к больному в любое время . После осмотра он решает, нужно ли переводить человека в палату или достаточно будет проведенных на месте манипуляций.
В особо тяжелых случаях, сильном ухудшении состояния, фельдшер показывает госпитализацию . После этого, инспектор охраны передает просьбу на коммутатор, где старший смены вызывает скорую помощь и формирует сопровождающий конвой .
Распорядок дня и питание
Вернемся к режиму в следственных изоляторах. Через полчаса после подъема к каждому корпусу подносят завтрак . Поварами, раздатчиками, уборщиками, электриками и сантехниками работают осужденные, которые остались отбывать сроки наказания в СИЗО.
Завтрак, как и обед с ужином, состоит из первого и второго блюд, а также чая . На первое подают суп, щи или борщ, на второе – кашу. В некоторых изоляторах кормят довольно сносно, в других – хуже .
Если у человека больной желудок , сильно ослаблен иммунитет или присутствуют любые другие показания, доктор может назначить специальную диету .
Таким заключенным готовят еду отдельно. В диетическом меню присутствуют яйца, творог, молоко, соки, курица и говядина. Зачастую «зеки» просто пускаются на ухищрения, чтобы получить улучшенную пайку.
После завтрака, в 8 – 9 часов, у инспекторов пересменка. Приступившие к работе инспектора, во главе с «корпусным» (главный по определенному корпусу) обходят . В процессе обхода записываются все пожелания, требования, жалобы и просьбы. Это могут быть: вызов сантехника, электрика, ремонт нар, санузла, просьба о выдаче другой постели и др. Сотрудники в это время визуально оценивают состояние «зеков» .
Весь дальнейший день насыщен делами. Каждый делает свою работу
. Местные оперативные работники, адвокаты, приезжающие с райотделов следователи вызывают заключенных для бесед
или следственных действий
. Бригада местных охранников-конвоиров сопровождает их в пределах СИЗО.
За пределы изолятора (на суды, в колонии, на следственные эксперименты) сопровождает другая служба конвоя. Приговоренных к пожизненному заключению (пыжиков) конвоирует особая, специализированная группа . Бойцы экипированы в бронежилеты и защитные шлемы.
Не смотря на режим дня в СИЗО, в камерах могут проводиться плановые и внеплановые обыски (шмоны) .
На это время людей выводят из камеры в специальное помещение – «отстойник» , где они находятся все время, пока не закончится обыск. Целью его проведения является выявление у заключенных запрещенных вещей: , наркотиков, денег, записок сообщников.
Прогулка и баня
Каждый день положено проводить часовую прогулку на свежем воздухе. Несколько камер поочередно выводятся в прогулочные дворики (помещения с бетонными стенами, железной дверью и решеткой вместо потолка ).
От прогулки можно отказаться, но если будет один желающий из всей камеры, то его не поведут, также как и не оставят одного в камере (придется остаться кому-то еще для компании, или же сокамерники внушат желание сходить прогуляться).
То же самое касается и выводов в баню . Они происходят раз в неделю . Поэтому, если кто-то отказывается туда идти и остальным нужно выбрать того, кто с ним останется, то сотоварищи очень доходчиво объясняют не желающему, что чистота – залог здоровья .
Всем инспекторам охраны нужно неукоснительно выполнять инструкцию , которая гласит: — «Никогда, ни при каких обстоятельствах, нельзя оставлять заключенного одного в камере ». (штрафной изолятор заключения обвиняемых) и карцер не считаются.
Передачи
Прием проводится в специальном помещении. Сначала пишется заявление с перечнем продуктов и вещей, их количеством или массой. Затем, в порядке очереди, по вызову, родственник подходит к окошку и подает инспектору вещи по списку.
Много чего «половинится» пока доходит по назначению, поэтому лучше передавать штучные , а не весовые продукты. Краткий перечень запрещенных к передаче вещей и продуктов:
- алкоголь;
- пища домашнего приготовления;
- скоропортящиеся продукты (майонез, кетчуп). Это осталось с прежних времен, видимо. У нынешних майонезов огромный срок годности;
- консервация в стеклянной посуде (можно выложить в пакетик);
- домашние мясные заготовки;
- ножи;
- ложки из нержавеющей стали;
- стеклянная и фарфоровая посуда;
- шнурки, ремни, веревки;
- дезодоранты;
- опасные бритвы;
- одноразовые станки и иголки передаются условно. Они хранятся у инспектора, выдаются по необходимости и сразу же забираются.
Все тщательно проверяется металлоискателями , распаковывается и режется. Иногда некоторые инспекторы пропускают в передаче домашнюю еду и заготовки. Естественно за презент .
«Малолетка»
Имеется постоянный доступ в комнату психологической разгрузки , в которой можно посидеть наедине с собой, послушать музыку или пообщаться с психологом . Возможность ходить в баню есть каждый день .
Порядки в СИЗО таковы, что беспредела в камерах почти нет – за этим следят «бати» . Относятся они к этой обязанности ревностно, так как за любое ЧП во вверенной «хате», он пострадает больше всех. Надзирателю, максимум влепят выговор и лишат премии, а вот «батю» отправят по этапу, досиживать срок в колонии. А в преступном мире очень не любят тех, кто работает на администрацию и доехать до места назначения в хорошем здравии будет проблематично.
Конец рабочего дня
Вечером движение в изоляторе стихает. Оперчасть и администрация расходятся по домам, остается только дежурная смена. Заключенные, уезжавшие на суды, возвращаются в камеры. Инспектор разносит почту и забирает письма, подготовленные к отправке. Письма заключенные отдают в незапечатанных конвертах . Хозобслуга собирает мусор в камерах и наступает время ужина . Затем время досуга . Можно посмотреть телевизор, послушать музыку, полежать.
В уставе написано, что в дневное время заключенные не могут лежать на нарах, смотреть телевизор, спать. Они должны сидеть. Естественно, никто такого порядка не придерживается .
Отбой
Зеки перекрикиваются, звонят по мобильным (полученными в передаче или принесенными сотрудниками за отдельную плату ), при помощи длинных веревок («коней», «дорог») передают из камеры в камеру различные предметы (телефоны, сигареты, записки или просто еду). Такая вакханалия продолжается до утра . С наступлением рассвета, утомленные своими делами заключенные, ложатся спать.
Полезное видео
Еще несколько моментов, о режимах в СИЗО, вы можете узнать из видео ниже:
